— Получается они все разрозненно действовали, — шепотом говорю я.
— Получается, что так. А Наташка, после лже катастрофы и смерти Ромы совсем с катушек слетела. Невменяемая стала. Два раза передоз у нее был. Еле откачали. А потом и вовсе в лечебницу закрыли. Клиника какая-то очень дорогая, но по факту дурка, она и есть дурка, — рассказывает подруга, не подозревая в какое смятение вводит меня.
Опускаю глаза на подрагивающие руки. Несколько раз сжимаю и разжимаю оледеневшие кисти в кулак. Столько времени прошло, а мне до сих пор до тошноты неприятно это вспоминать.
— Чертенок, ты в порядке? — слышу сзади встревоженный голос Ромы и повернувшись, встречаю на себе его волнительный взгляд.
— Да, — говорю как можно спокойней.
— Нет, я чувствую, что ты расстроена, — он подходит к нам и наклонившись целует меня в лоб.
— Что случилось?
— Я ей про Наташку рассказала, Ксюш, прости, не знала, что ты так отреагируешь, — виновато глядя на меня говорит подруга.
— Все в порядке, — накрываю ее руку своей.
— Забудьте уже как страшный сон, — вздыхает Рома и целует меня в основание шеи. Отчего по телу бегут уже приятные мурашки, и хохотнув я сжимаю его ладонь в благодарность за беспокойство. Вообще я заметила одну интересную вещь. Мы с ним как два радара чувствуем друг друга. Чувствуем все: настроение, состояние здоровья. Доходит до такого, что стоит мне посмотреть на телефон и подумать о нем, о том, что я соскучилась, и максимум через две минуты раздается его звонок. А бывает, как сейчас, я расстроюсь чем-то, а он звонит мне, взволнованный.
— Чертенок, что случилось? На мое удивление, отвечает, что неожиданно почувствовал, словно что мне плохо стало. Будто сигнал из космоса поступил. Некоторые моменты совсем необъяснимы… Он напьется вечером на деловом ужине, а у меня с утра похмелье. Вместе с ним страдаю. Я наемся соленой рыбы, а он всю ночь водой со мной обпивается. Странные мы до жути.
— Шашлык почти готов, пойдемте к столу, — посылая мне ободряющую улыбку, он выходит из комнаты.
Через некоторые время, мы с Сашей послушно поднимаемся и подходим к заранее накрытому столу. Рома с Андреем, смеясь какой-то шутке, заходят со двора, неся в руках огромное блюдо с дымящимся ароматным шашлыком. А у меня слюнки текут. И мы с Сашкой, словно два изголодавшихся мамонта, накидываемся на мясо.
— Матрешка, ты пить что будешь? — спрашивает Андрей у рядом сидящей Сашки.
— Сок вишневый, — с набитым ртом говорит она.
— Во с женщинами повезло, — обращается он к Роме,
— Едят похлеще мужика любого! — прыскает со смеху Андрей.
А Рома, улыбнувшись, откидывается на спинку стула и притягивает меня к себе на плечо. Довольные и сытые мы еще долго сидим за столом, общаясь, вспоминая прошлую жизнь. А после, дружной компанией перебираемся в гостиную к камину. Сидя на теплом ковре, потягивая неспеш а красное вино, я с упоением наблюдаю за сидящими рядом голубками. Подруга сидит, облокотившись об Андрея, а он нежными движениями поглаживает ее живот.
— Чертенок, — из грез меня вырывает шепот Ромы. Полулежа на нем, я поднимаю голову, вопросительно заглядывая в его глаза.
— А давай тоже? — хитро прищурившись спрашивает он.
— Что тоже?
— Матрешку из тебя сделаем, — довольно ухмыляется мой муж, перебирая пальцами локоны моих волос.
— Чтобы я дома сидела? — подозрительно смотрю на него, понимая к чему он клонит.
— Нет, — тут же качает он головой.
— Чертят хочу маленьких, — прижимая меня еще крепче к себе шепчет он. А я чувствую, как щеки растягивает счастливая улыбка.
— Сегодняшней ночью готовься, — его голос у самого уха посылает тысячи разрядов по моим нервным окончаниям.
— Да с тобой ненасытный мой, я каждую ночь в боевой готовности, — хмыкаю и кладу голову на его сильную грудь, слушая размеренное биение самого дорого сердца.
