Да ты никак лошадкой стал? Хлеб высунулся из дверей, насмешливо показывая спину. Хвоста как не бывало! Настала очередь второго брата. — Винцо! Иди сюда!.. Поворотись! Хвост, прилаженный отцом, задвигался, как будто и впрямь принадлежал мальчишке. — Дойдешь до ближней винной лавки. Скажешь — так и так. Бочонок лучшего вина. Винцо пошел по улице, столь же гордый своим странным украшением. Дети, женщины и мужчины — следом, дивясь и потешаясь: — Винцо! Винцо!.. Ты что, теперь лошадка? — Но схватить его за хвост и дернуть не осмелился никто. Мальчуган зашел к виноторговцу: — Длинная Седая Борода желает лучшего вина. Торговец, немного оробев, поспешил отправить рассыльного, чтобы тот отнес бочонок на дом. Следом, веселясь, народ: — Винцо! Винцо! Ты что, теперь лошадка? Мальчишка высунулся из дверей, насмешливо показывая спину. Хвост исчез! Однако истинное представление началось позднее, когда народ увидел шагавшего по улицам карапуза Чесночка, который от тяжести хвоста едва держался на ногах. Все кричали ему вслед: — Браво, Чесночок!.. Видать, и ты заделался лошадкой? Малыш остановился у лавки гастронома: — Дьинная Седая Болода зелает: ковбасы всех видов, сылу, малинованных гьибов... на десять те-ловек! Гастроном не без опаски поспешил нарезать колбасы всех сортов, большие куски сыра, положить грибов и маринаду и вручил все это малышу. Идет за ним народ и потешается: — Браво, Чесночок! Видать, и ты заделался лошадкой? Тот высунулся из дверей, насмешливо показывая спину. Хвост исчез. На таких харчах мальчики росли здоровыми и крепкими. Хлеб стал уже красивым пареньком, но ленивым, нерадивым. В тягость ему стало да- же ходить с привешенным хвостом за хлебом. С такой же неохотой это делал теперь и Винцо, а уж Масло и вовсе заважничал: еще бы, его ведь называли «светленький красавчик»! Отправляясь утром на работу, отец их всякий раз просил: — Надо, дети, вам учиться ремеслу! Рано или поздно сытой жизни по милости хвоста придет конец! Хлеб слушал равнодушно, Винцо и Масло с усмешкой пожимали плечами, и все трое целый день гоняли лодыря, дожидаясь возвращения отца с поля, ведь он один мог хвост привесить, а после снять его, и нередко лавки бесплатных поставщиков к тому времени бывали уже закрыты. Только Уксусу и Чесночку нравилось разгуливать с красивым хвостом за спиной, и людям не наскучило ходить за ними, веселясь и донимая их вопросами: — Уксус!.. Чесночок!.. Теперь и ты — лошадка? Они кичились тем, что увлекают за собою множество людей и затем насмешливо поворачиваются к ним спиной, где уже нет хвоста. Не проходило дня, чтобы отец не повторил — в особенности для трех старших сыновей: — Надо, дети, вам учиться ремеслу! Рано или поздно сытой жизни по милости хвоста придет конец. А я устал трудиться! Мои силы на исходе. Хлеб слушал равнодушно, Винцо и Масло с усмешкой пожимали плечами, и все трое с утра до вечера гоняли лодыря! Наконец пришел тот день, когда хвост едва-едва пристал к пояснице Хлеба — то была недобрая примета. Хлеб, встревожившись, сказал: — Папа, мне охота быть крестьянином, как вы. Лучше нет на свете дела! Пахать, сеять, мотыжить, косить, молотить... Хочу добывать хлеб для всех, но не с помощью хвоста! — Благословляю тебя, Хлеб мой! Наступил черед Винца: хвост еле-еле пристал к его спине, и это был недобрый знак. Винцо, забеспокоившись, сказал: — Папа, я хотел бы заниматься делом, сообразным моему прозванию. Уж очень выгодно: из одного бочонка вина можно сделать два, даже два с половиной! — И обманщика обманут, сын мой! Теперь уже и Уксус стыдился выйти из дому с привешенным хвостом для пополнения запасов. Но не Чесночок! Он был еще мальчишкой и — как знать? — возможно, ощущая за спиною хвост, чувствовал себя лошадкой. Поскольку за ним теперь бежали лишь мальчишки, он шел к гастроному дорогой подлиннее, то изгибая хвост, то хлеща себя им по бокам, то свешивая вниз, то задирая вновь, совсем как резвая лошадка! И веселые проказники свистели и кричали: — Эй, Чесночок... Лошадка ты или осел? Подай-ка голос, и увидим! Чесночок помахивал хвостом и отвечал: — Я — лошадка, а вот вы ревете, как ослы! Он возвращался с видом победителя, нагруженный множеством вкусных вещей и насмешливо показывал мальчишкам спину, где уже не было хвоста. Через несколько месяцев отец, уже состарившийся от непосильного труда, собрал пятерых сыновей и сказал: — Мы должны пойти поблагодарить нашего благодетеля и вернуть ему хвост. И вот однажды утром выступила в путь не- большая процессия, возглавляемая Хлебом, взды- лившим высоко, как знамя, великолепный кон- ский хвост. Замыкал ее старик крестьянин, до- вольный, что каждый из его детей может зарабатывать на жизнь каким-то ремеслом. Хвост ис- пытывал, похоже, новый прилив сил, он не за- мирал ни на минуту и рвался у Хлеба из рук. Собралась большущая толпа, по преимуществу мальчишки. — Куда вы? А нельзя и нам? Теперь вам хвост не нужен, и вы его на кладбище несете? И самые дерзкие напевали вслед: — Дивный хвост, чудесный хвост, отправляйся на погост, отправляйся на погост, чудный хвост, прекрасный хвост! И притворялись, будто плачут. Внезапно хвост вырвался из рук у Хлеба и стал хлестать нахалов по лицу, по спинам — куда попало, — разгоняя и детей, и взрослых. И вдруг глядь туда-сюда — красивый конский хвост пропал. И когда отец и сыновья решили продолжить путь, чтобы выразить свою признательность старику с длинной белой бородой, в лесной глуши они не обнаружили даже и следа хвоста. Народ, охваченный еще большим любопытством, часто спрашивал крестьянина: — Кум, а как там вышло все с хвостом? И крестьянин им рассказывал во всех подробностях, заключая всякий раз: — Кто творит добро — пускай невольно, — непременно будет вознагражден! Люди слушали, но верили с трудом: — Кто знает, как оно там было на самом деле? А кое-кто и ныне, слушая сказку про хвост, недоверчиво повторяет: — Кто знает, как оно там было на самом деле? Кто-то видел, кто-то — нет, Кто-то верит, кто-то — нет... В сказках давних, в сказках новых ложь иль правда? Где ответ?