Марк АМУСИН

ДАЛЕКО ЛИ ДО БУДУЩЕГО?

Невероятно, но факт — о братьях Стру­гацких до сих пор не опубликовано ни одной серьезной статьи. То есть нельзя сказать, что вокруг их творчества суще­ствовал заговор молчания. Произведения их регулярно упоминались и наскоро раз­бирались в обзорах текущей фантастики; на некоторые из них появились журналь­ные рецензии; толковый анализ работы Стругацких до начала 70-х годов дал А. Урбан в книге "Фантастика и наш мир". Заметим еще, что появлялись в пе­риодике время от времени весьма заинте­ресованные суждения о писателях, кото­рые, однако, и полемическими назвать язык не поворачивается — напрашивают­ся определения более жесткие. Но о них позже.

В целом же отклик критики на тридца­тилетнюю без малого деятельность Стру­гацких в литературе выглядит обескура­живающе скромным. А ведь о степени популярности этих авторов в самых широ­ких читательских кругах говорить излиш­не. За журналами, где печатаются их повести, в библиотеках выстраиваются длинные очереди, а уж книги исчезают с прилавков магазинов в мгновение ока.

Так в чем же дело? Быть может, в сло­жившемся среди критиков убеждении, будто фантастика говорит о чем-то отда­ленном, экзотическом, не связанном с на­сущными делами и заботами текущего дня? А раз так, то и не заслуживает она серьезного разговора между серьезными людьми, а должна оставаться достоянием школьников старших классов да отдель­ных чудаков с гипертрофированным во­ображением.

Чтобы опровергнуть это мнение, нет нужды тревожить тени великих, активно обращавшихся к фантастике: Свифта и Гофмана, Уэллса и Чапека, А. Толстого. Проза Стругацких вполне может сама по­стоять за себя. И не только за себя, но и за честь жанра (я, впрочем, согласен с Ки­ром Булычевым, который считает фанта­стику не жанром, а родом литературы, вбирающим в себя множество жанровых разновидностей). Нетрудно показать, что Стругацкие всегда подставляли свои па­руса ветру времени — как попутным, так и встречным его порывам,— всегда пре­бывали в эпицентре общественных стра­стей и борений.

Вспомним начало. Писатели дебютиро­вали на рубеже 50-х — 60-х годов. Это было время общественного подъема, горя­чих ожиданий и надежд, энтузиазма. С одной стороны, решения XX и XXII съездов партии создали в стране со­вершенно новую духовную атмосферу. С другой — на новый виток эволюционной спирали вышла наука: первые космичес­кие полеты, успехи в обуздании атомной энергии, ошеломляющий прогресс элек­троники и вычислительной техники. Все это, вместе взятое, порождало в ту пору, особенно в молодежной среде, ощущение сжатия пространственных и временных границ — Вселенная становилась сораз­мерной человеку. Казалось, что до планет, а потом и до звезд рукой подать, что еще несколько яростных, дерзновенных уси­лий — и доступными станут глубины кос­моса. Одновременно будущее, которое еще недавно представало в ореоле фанта­стичности, приблизилось, стало видеться результатом сегодняшних трудов и свер­шений.

В этой-то атмосфере, рядом с произве­дениями Ефремова, Казанцева, Гора и по­явились первые повести Стругацких: "Страна багровых туч", "Путь на Амальтею", "Полдень, XXII век. Возвраще­ние", несущие на себе ясно различимые меты времени. Книги эти исполнены па­фоса пионерства, преодоления, покоре­ния. Их герои — Быков и Ермаков, Дауге и Юрковский — истинные рыцари косми­ческого первопроходчества, отважные, це­леустремленные, готовые на жертвы. Как и подобает рыцарям, они закованы в до­спехи — доспехи своих добродетелей, ко­торые делают их похожими друг на друга, несмотря на добросовестные попытки ав­торов их индивидуализировать. Лишь иногда мелькнет из-под забрала своеоб­разное выражение лица — и тут же скро­ется. Общность цели, необходимость ради ее достижения складывать силы вдоль одной оси неизбежно оттесняют на второй план психологические различия, делают их малосущественными.

Эти люди еще не до конца отделились от той могучей и прекрасной техники, которая помогает им покорять простран­ство и время. Недаром в "Стране багро­вых туч" так любовно описываются и кос­мический корабль, несущий героев к Ве­нере, и вездеход, на котором участники экспедиции совершают свою героическую вылазку к Урановой Голконде. Преклоне­ние перед техникой — пуповина, которая еще связывает Стругацких с традицион­ной для пятидесятых годов фантастикой.

В этих ранних повестях все ясно: цели, пути к ним, личности героев, трудности, которые их ожидают. Трудности эти мно­гочисленны и серьезны — но "бесхитро­стны". Для их преодоления требуются только знания и отвага, быстрота реакции и готовность к самопожертвованию. О благословенные, романтические вре­мена!

Но проходит всего несколько лет — и тональность произведений Стругацких начинает меняться. На смену ликованию по поводу победного шествия научно-тех­нического прогресса приходят интонации раздумчивые, вопросительные. Усложня­ется предмет художественного исследова­ния. В "Стажерах", "Попытке к бегству", "Трудно быть богом" писатели выходят к теме превратностей исторического раз­вития, драматической его диалектики. Конфликты всех этих произведений име­ют общую основу: столкновение предста­вителей коммунистической цивилизации, духовно зрелой и высокогуманной, с соци­ально-историческим злом, с реальностью, к которой неприложимы мерки и крите­рии гуманизма.

Герой романа "Трудно быть богом" Антон-Румата — один из наблюдателей Земли на планете, переживающей период господства мракобесия и изуверства. Он всем своим существом жаждет поддер­жать, спасти от гибели робкие пока и уяз­вимые ростки духовности, стремления к социальной справедливости, к интел­лектуальной независимости. Но вот во­прос: допустимо ли глубокое вмешатель­ство извне в сложившуюся ситуацию, в естественный ход событий — пусть сер­дцу и уму Антона он представляется совершенно противоестественным? Не до­лжен ли каждый народ сам и до конца выстрадать свою историю, пройти по всем ее кругам, не полагаясь на помощь "бо­гов", чтобы обрести органичную форму самоосуществления?

Такими вот любопытными и вовсе не лишенными социальной актуальности во­просами задаются Стругацкие в своем ро­мане. Ведь попытки перескакивания че­рез этапы естественного развития общест­ва знакомы нам не только из литературы. Однако в постановке и трактовке этих проблем авторы еще грешат умозритель­ностью и отвлеченностью. А между тем дух времени — беспокойного, насыщен­ного событиями