фильме. В животе екнуло, лошадь под жопой заржала и занервничала, Оливер сделал необходимое движение и повторно установил контроль над животным. Оливер не понял, какое именно движение сделал, понял только, что оно было в точности таким, какое нужно, чтобы установить контроль над животным. Верный признак исчерпания ресурсов, это самое... слово из трех букв... которое падает... фэпээс падает, вот, что бы это ни значило в буквальном выражении, по-любому, когда оно падает, утрачиваются подробности событий, низкоприоритетные сообщения перестают доставляться потребителям, кому какое дело, как именно надо успокаивать перепуганную лошадь, достаточно того, что любой дворянин должен это уметь, вот и Оливер, стало быть, умеет, это как наследование от абстрактного класса, а может, и не просто "как", а оно самое и есть в натуре...

Принц Бонифаций обернулся. Стало видно, что у него пышные вьющиеся волосы, как у Леонтьева, был такой певец давным-давно, в совсем другой стране. Нет, не Леонтьев, Кузьмин, Леонтьев - космонавт. Короче, прическа у принца Бонифация пышная и кудрявая, остроконечная корона к такой прическе не подходит, уродство жуткое, будто в дурном фотошопе прилепили одно к другому... неважно.

Лицо принца изменилось, на нем нарисовался испуг. Позже Оливер понял, что так и не понял, как именно нарисовался испуг: округлились ли глаза, распахнулся ли рот в крике или как-то иначе он проявился, так и осталось непонятным, как конкретно он проявился, только то, что он проявился, а как именно - хер поймешь. Как филин на одинокой сосне, внезапно проснувшийся в ясный полдень, что бы это ни значило.

Но в тот момент Оливер не задумывался над подробностями. Оливер понял, что надо обернуться, ведь то, что напугало принца, находится сзади, а значит, надо обернуться и увидеть, что именно его напугало... Ага, увидел. Лавина. Нет, не просто лавина, землетрясение! А нехило тряхануло. Сейчас должна дойти ударная волна, сначала по земле... Ага, дошла, нет, не ударная, просто волна, противная такая дрожь, будто каждый камень превратился в желе и затрясся. Все, потряслись, успокоились, поехали дальше.

- Сдается мне, выбраться обратно будет непросто, - сказал Вильгельм. - Я не знаю, есть ли из Снежного Замка другая дорога в большой мир.

Оливер пожал плечами и сказал:

- Значит, задержимся надолго, раз такая судьба. А что там вообще в Снежном Замке?

- Хер его знает, - ответил Вильгельм. - Замок как замок. Стоит в высоких горах, заснеженных круглый год, оттого и название. Под горой деревни с крестьянами, два раза в год локальная ярмарка. Достопримечательностей никаких, насколько я помню.

- А королева? - спросил Оливер. - Кто такая, как зовут, чем знаменита?

Вильгельм надолго задумался. Время от времени он открывал рот, шевелил губами, будто хотел что-то сказать, но ничего не говорил, снова закрывал рот.

- Не помню, - ответил он наконец. - Как отрезало. Должно быть, я вчера тоже злоупотребил. Ничего про нее не помню. Просто королева. Принц Бонифаций на ней женится.

- А королевство у нее большое? - спросил Оливер.

Вильгельм опять надолго задумался.

- Вроде да, - ответил он наконец. - Та таверна, в которой мы вчера бухали, стоит на ее землях, а позавчера... Что у нас было позавчера?

- Тоже вино с мухоморами? - предположил Вильгельм.

- Не иначе, - сказал Вильгельм и неубедительно засмеялся. Помолчал и сказал: - Вот же мать бога в душу! Ничего вообще не помню. Может, я уже все мозги пропил?

- Выпить хочешь? - спросил Оливер. - Прямо сейчас?

Вильгельм отрицательно помотал головой.

- Значит, не пропил, - решил Оливер. - Зависимость от алкоголя развивается в первую очередь, побочные эффекты приходят потом.

- Откуда вы знаете, сэр? - спросил Вильгельм.

Оливер рассмеялся и ничего не ответил.

- Прошу простить, сэр, - сказал Вильгельм.

- Забей, - сказал Оливер. - Ты не произнес ничего обидного. А эта королева, она как: добрая, злая, нейтральная, законопослушная, хаотичная?

Он рассчитывал, что Вильгельм снова начнет ныть, что ничего не помнит, но Вильгельм уверенно ответил:

- Добрая законопослушная.

- Неплохо, - сказал Оливер. - А Бонифаций?

- Тоже, - сказал Вильгельм, так же уверенно.

Оливер засмеялся и сказал:

- Сдается мне, бог этих мест - тупая старуха.

- Почему? - удивился Вильгельм.

- Каждый бог творит реальность в соответствии с собственными предпочтениями, - объяснил Оливер. - Когда бог - молодой парень вроде тебя, у него получается или ярмарка с шлюхами, или вечная бойня со знаменами и кровищей. А когда бог - тупая старуха, все вокруг нее становится чинным и благородным, никто не матерится...

- Хуй, - неожиданно сказал Вильгельм.

Оливер поморщился.

- Я утрирую, чтобы было понятнее, - сказал он. - Что бы ни болтали попы, боги не следят за каждым словом каждого смертного, на такое никаких сил не хватит.

- Божественные силы беспредельны и непредставимы, - сказал Вильгельм.

- Нет, - покачал головой Оливер. - Они небеспредельны и в целом представимы. И что-то мне начинает казаться, что землетрясение пошло им на пользу.

Оливер опустил глаза на конскую сбрую. Он задался вопросом и понял, что знает правильное название для каждого отдельного ремешка и каждой отдельной железячки, и не просто знает, что знает, а реально знает, не только название, но и предназначение, способ изготовления, перечень вероятных повреждений и неисправностей... Для полноты понимания надо заглянуть за поворот тропы, и если пейзаж тоже будет нормальным, процедурно сгенерированным без явных повторов - значит, все пришло в норму, дефицит ресурсов успешно преодолен. А как, интересно?

- Напомни, Вильгельм, как называется место, в котором мы провели последнюю ночь? - спросил Оливер.

- Не помню, сэр, - ответил Вильгельм. - Должно быть, все-таки добавляли в вино мухоморную стружку.

- А как называется место, где сформировался наш караван? - спросил Оливер.

- Чего? - не понял Вильгельм.

- Наш караван не вечно путешествует по этой тропе, - сказал Оливер. - Наше путешествие где-то началось, мы прибыли в условленное место поодиночке или небольшими группами, а где, кстати, обоз?

- Обоз? - переспросил Вильгельм.

- Да, обоз, - повторил Оливер. - Повозки с припасами. Когда путешественник путешествует, он либо каждый раз ночует на постоялом дворе, либо терпит лишения, либо везет припасы на отдельной вьючной лошади. А когда путешественников много, удобнее везти припасы на повозках в обозе.

В поле зрения нарисовалось нечто бело-черное с золотой короной, как солнечные лучи на бутылке какого-то коньяка, "Арарат", кажется. Оливер поднял голову