Но в итоге и он погрузился в молчание, вновь мысленно перенесшись во времена Джесса и Руфанны Элдер, чья история в сравнении с той, что должна была вот-вот завершиться со смертью Гарета Уэйзи, которому было суждено ненадолго пережить жестоко убитых Сиднея и Роя, казалась теперь простой, наивной, чистой и трогательной любовной идиллией.
- Так что понимаешь, Ванс, - вновь раздался голос Гарета, который мало помалу сходил на нет и стирался, теряя свой окрас, выражение и чувство, - Сидней предал и меня и самого себя, а единственным, кого не предавали, оказался точильщик ножниц. Ведь он-то знал, что если запастись терпением и ждать, то он получит Сиднея, потому что тот сам к нему придет и так и вышло. А меня они просто выкинули. Так что мне не оставалось ничего другого, как убить их. ... Но в результате они таким образом просто избавились от меня навсегда, понимаешь, а сами остались неразлучны и ушли вместе...
- Я пропустил похороны, да? - голос Гарета теперь изменился настолько, что невозможно было поверить, что это и в самом деле спросил он.
Наконец, доктор Ульрик вновь позвал в палату сестру, однако на этот раз уже для Ванса, а не для Гарета, и по его указанию брату Сиднея дали таблетку, которую тот проглотил безропотно, равнодушно и даже презрительно.
- Это то же лекарство, которое дают Гарету? - к удивлению доктора спросил Ванс.
- Нет, - ответил Чарльз Ульрик. - Это таблетки, которые я прописывал тебе еще раньше.
- Я к тому, - объяснил Ванс, - что я бы не хотел как Гарет прямиком выложить все что у меня накопилось в мыслях и на сердце...
Гарет неожиданно затих. Доктор пощупал его пульс. Но сердце, которое, как правильно заметил Ванс, слишком много в себе накопило, еще продолжало биться, хотя не так ровно.
Доктор Ульрик попросил сестру снова позвать Ирен. Мать Гарета изумила всех своим ледяным, можно даже сказать божественным спокойствием. Она была готова к тому, что ее позовут к сыну в последний раз, и вошла в палату ни на что не надеясь и ничего не ожидая. Во время всех прошлых посещений сын ни разу не сказал ей ни слова. Поэтому, она не рассчитывала, что он обратится к ней и теперь.
Чарльз Ульрик понял, что она перешла за грань скорби и вступила в некую иную область, уготованную тем, кто полностью утратил надежду, кто уже не ждет впереди ни света, ни благодати и кто обрел в душе покой, если не мир, приняв ничто как участь. У доктора промелькнула мысль, что в эту минуту пульс женщины, должно быть, бился еще слабее, чем у сына.
Края век Гарета становились все краснее и краснее, и доктор понял, что в мозгу у юноши началось кровоизлияние и появившаяся краснота была следствием непрерывного и, скорее всего, усиливающегося притока крови: и вот, капли, оставляя алые полоски, поползли у него из глаз по щекам.
Доктор сделал сестре знак и та начала вытирать кровавые следы, но внезапно Ирен забрала у нее бинтовую салфетку и попросила: "Нет... Пожалуйста, не надо!"
Тогда Ванс встал и уступил ей свой стул.
Кровь сочилась у Гарета из глаз тонкими струйками, и стекала вниз, пересекая черты, к губам и подбородку - один ручеек сливался с другим, затем оба с третьим, и вскоре все его красивое лицо превратилась в сплошные кровавые потеки.
Тогда Ирен Уэйзи склонила голову ему на лицо, целуя снова и снова, и прижимая к себе с нежностью, какой он не знал даже от Сиднея - так нежно, как, наверное, в самом конце Сидней вернул сыну салотопа свою любовь и теплоту запоздалых объятий.
Кожаный Чулок - общий герой серии приключенческих романов Фенимора Купера. Он же - Зверобой. (прим. пер.)