Джозеф Голдстейн  Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации

Во благо всех существ

Моим учителям —

с величайшей любовью и уважением —

Анагарике Шри Муниндра

Шри Сатья Нараяну Гоенка

Госпоже Пани Бала Бару а и моей матери, Эвелин,

чье благорасположение и поддержка

были неоценимой опорой в этом труде

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не так уж часто появляется на литературном небосклоне книга, представляющая особую ценность для людей, занятых поиском ответов на вопросы бытия. В этой связи я думаю о таких книгах, как принадлежащая перу Судзуки-роси «Сознание Дзэн — сознание начинающего», и все, написанное Карлосом Кастанедой по поводу учений Дона Хуана. Сегодня мы приветствуем еще одну в этом ряду.

Она принадлежит учителю медитации, который при всей своей молодости и американском происхождении нашел свой духовный дом и призвание проповедника в том мирном и лишенном идеи эго пространстве, царство которого связывают в основном с мыслителями старыми и мудрыми — детьми иных культур.

Джозеф Голдстейн — учитель редчайший. Подобно всем хорошим учителям буддизма, он исполняет миссию животворного ручья, через который в наш запуганный и смятенный сегодняшний мир вливается воскрешаемая древняя мудрость. Его слова ясны, ибо за ними стоит его собственный опыт. Во время своего пребывания в Индии он многие годы изучал феномен медитации, практику которой сделал своей повседневной жизнью. Теперь, снова живя в Америке, он несет этой стране глубину понимания, которая только и могла стать результатом тех драгоценных лет практики.

Он преподает медитацию как метод приобретения способности видеть вещи в их собственном царстве — не искаженными умом смотрящего. Его беседы суть практические инструкции, направленные на постижение учениками искусства жить с отрешенностью от загрязняющей истину суеты мира, но в сострадании к его страждущим обитателям. При этом стилю его работы свойственно одно качество, весьма существенное для истинного учителя. Это — чувство юмора.

Это очень стоящая и добрая книга. По неизбежности, она как бы и портрет самого Джозефа в работе; фактически же она представляет собой регистрацию хода занятий но курсу медитации. Подобные описанному здесь курсы, которые ведутся Джозефом и его сотрудниками, являются интенсивным опытом практики инсайт-медитации. Занятия проводятся в полной тишине, не считая лекций и определенных отрезков времени, посвященных вопросам и ответам. Режим занятий предусматривает подъем в 5 часов утра, и каждый день заполнен перемежающимися сеансами медитации сидя и шагая (сидячей и ходячей медитацией); день такой практики формально заканчивается поздним вечером, но для желающих — особенно серьезных учеников — нет никаких ограничений времени. Число учащихся, которые для этой цели собираются вместе, колеблется в основном от 50 до 200. Общий для всех процесс чреват неожиданными состояниями, неся в себе взлеты и падения, ужас и блаженство — любые переживания, подспудно таящиеся в сознании каждого.

Для меня, чья работа лежит за рамками ортодоксальных теорий моей профессии психиатра, Джозеф явился прекрасным вдохновляющим фактором, а как человек — замечательным другом. Его понимание феномена сознания проистекает из непосредственного контакта с объектами ума, оставляя в стороне интеллектуальные построения. То, чему он учит, созвучно духовному миру всех неравнодушных к свободе и полезно тем, что несет освобождение, которое можно обрести лишь на тропе проникновения в суть вещей.

Я надеюсь, что многие из моих коллег по профессии, связанной с оказанием помощи людям, раскроют эту книгу в своих руках. Она могла бы подарить им новую свежесть видения своей работы, — точно так же, как мое знакомство с Джозефом и его сотрудниками сделало это для меня.

Роберт К. Холл, доктор медицины

Ломи Скул, Сан-Франциско

Декабрь, 1975

ВВОДНОЕ СЛОВО

В годы моего обучения в Индии среди учителей особо выделялся Анагарика Муниндра, наиболее совершенно воплотивший в самом себе суть преподаваемой им доктрины. Эфемерную природу феноменов, включая феномен «Я», нельзя было проиллюстрировать лучше, чем самим присутствием этого учителя, которое как бы отрицало себя. Будучи первоначально кришнаитом и учеником Ананды Майя Ма, он был приглашен в Бирму для обучения там по курсу дисциплины буддистов тхеравады — садхана. За многие годы Муниндра столь успешно усвоил па-лийский канон буддизма, точно отражающий сложную картину ума, свободную от нелепостей обыденного мышления, и столь глубоко проникся пониманием динамики иллюзий, — возникающих ярко, уходящих бесследно, — что когда я встретил его и познакомился с ним в Бодхгайе, то нашел, что он и его учение суть две пещи, трудно отличимые одна от другой.

Муниндра-джи занимал несколько ответственных административных постов в том священном городе, где Будда пришел к просветленности; но невзирая на свою занятость, он взялся и за преподавательскую деятельность. Среди студентов этого учителя, человека физически весьма миниатюрного, был и Джозеф — очень высокий молодой человек с Запада, сразу же поразивший меня внутренней силой, простотой и спокойным достоинством. Как и я, он сохранял все признаки западной культуры, но при этом всей глубиной своего существа благодарно впитывал оригинальное понимание свободы от мудрого источника новой для себя культуры, полностью осознавая универсальность духовного начала.

Прошли требующие огромного терпения годы занятий. И вот, вернувшись на родину, Джозеф со свойственными ему простотой и скромностью начал проводить недорогие по оплате медитационные ретриты, колеся по всей стране (продолжительность этих ретритов колебалась от 10 дней до 3 месяцев). Я испытывал глубокое уважение к нему и потому был искренне обрадован тем, что именно такой человек будет нести Западу благо великой доктрины. Я чувствовал в нем то же, чем прежде поразил меня его учитель: полное слияние человека с миром идей, которые он несет людям своим словом.

Живая подача фиксированного в формальных положениях учения — дело очень тонкое. Это хорошо иллюстрирует запись лекций, предлагаемых данной книгой. Ибо Джозеф — очередной в немногочисленном ряду тех, кого можно было бы назвать (заимствуя удачную характеристику, данную Юнгом Рихарду Вильгельму) «гностическим посредником», т. е. человеком-проводником между культурами и веками, Его рабочим материалом становится не столько вербальный интеллект, сколько собственная плоть и кровь, так что учитель