Ольга Александровна Резниченко Светлое будущее: вето на будущее

Герои:

Бирюкова^[1] Вероника^[2] Николаевна (Ника, Некит, Рожина; Мальвина) — главная героиня (1987 г. р).

Мирашев^[3] Мирон^[4] Викторович (Мира, Мирослав^[5]) — главный герой (1976 г.р.).

Рогожин^[6] Федор^[7] Романович (Рожа) — двоюродный брат Ники (1986 г.р.) (ст. 162 ч. 2, ч.3 — разбой группой лиц по предв. сговору с применением оружия с проникновением в хранилище)

Рогожина Маргарита^[8] Романовна (Рита, Ритка, Рогожина младшая, Рожина младшая, Мушка, Мушка-шлюшка, Малая) — младшая (родная) сестра Рожи (с кем попало водилась, и чаще всего — с ушлыми, гнилыми людьми, бандитами) (1989 г.р.).

Жарова Евгения (Женя) — подруга, с которой снимали на двоих квартиру. Алексей Ларцев (Леша) — ее жених.

Мазуров^[9] Валентин Алексеевич (Мазур, Мажа, Валик) — товарищ Рожи и Миры (чуть младше Миры, около 30 лет).

Буйтов Вадим (Вадик) — молодой человек Ники.

Майоров Виктор (Витёк) — товарищ Миры (около 40 лет), Алиса — его жена (около 30 лет).

Лукьянова Алёна (Алёнушка) — одногруппница Ники, зачинщица конфликта. «Иванушка» — ее парень.

Рыжиков Андрей (Рыжик, Рыжий, Гриб, Андрюха) — товарищ Рожи, студент, из одного ВУЗа с Никой, живет в общаге, знакомый Миры.

«Зайчонок» — девушка легкого поведения, поклонница Миры (дача).

Главный, Водила — водитель автомобиля, с которым произошла авария; кто потребовал компенсацию.

Захватчик — тот, кто удерживал Нику.

Третий, Юморист — верзила из шайки, товарищ предыдущих двух.

Дизя (Дизук, Дизиак, Афродизиак, Димон) — знакомый Миры.

Кряжин Сергей Викторович (Кряга) — врач, зав. отделением.

Альберт Константинович Вольский — юбиляр, товарищ Миры.

Пролог

Август, 2005 г.

Год. Сегодня ровно год… как суд окончательно поставил точку в это долгом, жутком… в конечном счете, нудном (как бы ужасно это не звучало… но своей безысходностью, явностью… на чьей стороне «правда», да и вина — то именно так, нудном) деле относительно Рогожина Федора Романовича, 1986 г.р. Он же Рожа, двоюродный мой брат, друг, товарищ… душа моя.

Лет шесть мне было, когда Ее не стало. Мамы… Болезнь забрала. Увы, в живую Ее почти не помню: лицо — только с фото. Чего не скажешь про сам… чертов, «черный» день — вспышками, психопатический привет детскому сознанию общими образами… как блик на мокрой ладони, как явь вчера, идущая отныне по пятам за мной.

Отец? Отец же почти сразу после моего рождения от нас ушел. Оставив по себе на память лишь только фотографию, фамилию и долги (еще одна… фотография для моей жуткой коллекции). А после — и вовсе, как ходят слухи, благополучно скончался, отошел в мир иной, не поделив территорию али понятия с товарищами-собу… политологами-философами. Грустила, скучала ли я по…? По отцу — нет: то ли всеобщее мнение так меня подковало, убедило, то ли личная обида, но… факт есть факт, и я особо не заморачивалась. А вот по маме… Тут да: не простила я жизнь даже со временем… не смогла… за такую пощечину. Подставу. Предательство. Нельзя так, нельзя!.. Не в столь юном возрасте… Пусть даже… если и воспоминаний почти не осталось. Нельзя…

Но мир не без добрых людей, а потому… мой родной дядька по матери, Рогожин Роман Викторович, батя Федьки и Ритки, со своей женой забрали меня к себе — «третей недотепой» до кучи… Там я и нашла свое пристанище, веру, надежду… и мечту. Они и стали моей семьей. Познала вместе с ними и радости, и беды. Дружбу, родительскую, братскую любовь… и в то же время — горькое разочарование. Очередное… горькое разочарование.

Рожа… Если со своей близкой родней у него не сложились отношения, даже с матерью общего языка не смог найти, то со мной — напротив.

Будто чудо… будто какой-то Вселенский Разум разделил наше естество напополам и всучил в два разных флакона: в меня, Нику, Веронику Бирюкову, и в Рожу, Рогожина Федьку.

Понимать с полуслова? Угадывать желания? Более того — почти всегда желать одно и то же? Это про нас.

Мы — как сиамские близнецы, только что я на годок младше. Не беда! Мы даже в школу пошли одновременно, в один класс!

Никогда разница в возрасте не коробила Федьку, а уж тем более… меня. Я тянулась к нему, как дитя к матери. А он ко мне — как к самому верному и любимому другу.

Некит. Я не была Никой, девчонкой сцыкливой. Я была — НЕКИТОМ, дружбаном, братаном Рожи. И даже когда мы подросли и стали возиться с остальными ребятами во дворе (чаще всего такими же забияками, как и мы с Рожей) — то никто не смел ставить под сомнение, что я им всем ровня. А если кто из новеньких или «чужих» и залупался, то тут же получал в жбан. От меня. Лично. И хоть чесались у Федьки руки каждый раз «вставить свои пять копеек» в дело, везде и всегда я заступалась сама за себя, несмотря на то, что чувствовала за спиной дюжее прикрытие (четко знала: даже если солнце на землю упадет, Рожа меня непременно прикроет и спасет).

Кто побил местную шпану? Рожа с Некитом. Кто в школе разбил окно? Некит с