тебе сказать.
— Значит, она полюбила женатого мужчину?
— Тебя она полюбила, дурень! Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь?
— Я тебя слышу, Митя, не надо кричать. Да вот понять не могу…
— А что тут понимать? Ну связалась девка с опытным мужчиной. Никакой любви — одна физиология. Ты еще не забыл, что это такое? Весь эпизод длился месяц, а из-за отсутствия опыта — еще восемь месяцев. Она хотела прервать беременность, но тут мы с Сашенькой встали стеной. Вот и все.
— Где он сейчас?
— Ты меня удивляешь! Где же быть новорожденному, как не дома. — Митя немного успокоился, и в голосе его появились привычные насмешливые нотки. — Спит и сосет, сосет и спит.
— Да я не про ребенка спрашиваю. Отец где? — допытывался Генрих.
— А черт его знает! Ни Татошу, ни нас с малышом это не интересует.
— То, что вы с Сашенькой ничего мне не сказали, я еще могу понять, но Татоша… как она могла промолчать, утаить!
— Думаю, боялась твоей реакции. А лучше сам у нее спроси, раз уж собрался приехать, — ответил Митя.
Распрощавшись, Генрих положил трубку и произнес, обращаясь неизвестно к кому:
— И спрошу! Обязательно спрошу!
Таня не слышала телефонного разговора отца — она купала в ванной малыша под наблюдением и при участии тети Маро. Сашенька на протяжении всей беседы сидела затаив дыхание напротив Мити, не спускала с него глаз и по односторонним репликам мужа пыталась догадаться, как воспринял Генрих новость. — Что он сказал, что? — вскинулась она, стоило ему положить трубку. Пересказав весь разговор с Генрихом, Митя заключил: — Татоше ничего не надо говорить. Вот приедет — пусть сами и разбираются. — Правильно. А мы уйдем из дому, — предложила Сашенька. — Давай ничего сейчас не решать. Там посмотрим, — устало проговорил Митя. — Думаю, я все правильно ему сказал… Черт знает, как я устал… — И он опустился на диван.
Ждать до вторника Генрих не мог. Решение пришло мгновенно — он должен завтра же быть в Москве, чтобы увидеть Татошу, все доподлинно узнать, во всем разобраться. Субботний вечер ушел на хлопоты по перебронированию номера в гостинице, билета на самолет и на сборы. К Ореховым он свалился как снег на голову. Таня спала после беспокойной ночи: малыш требовал есть через каждые три часа, независимо от времени суток, и ей приходилось кормить его и в три ночи, и в шесть утра. К счастью, наевшись, он тут же засыпал и до следующего кормления никого не беспокоил. Приближалось время ужина. Сашенька возилась на кухне, Митя смотрел по телевизору футбол. Позвонили в дверь. Митя нехотя оторвался от телевизора, пошел открывать, ворча себе под нос: «Интересно, кого это принесло…» На пороге стоял Генрих с букетом цветов. Друзья молча обнялись и стояли так некоторое время, похлопывая друг друга по спине. — Митя, кто там? — послышался Сашенькин голос из кухни. Не дождавшись ответа, она вышла в прихожую и замерла: дверь была распахнута, а на пороге стояли, обнявшись, Митя и Генрих. — О Господи, Генрих! Это же можно людей заиками сделать! — воскликнула она. — Что, так и будете стоять или войдете в квартиру? Суматоха в коридоре разбудила Таню. Она встала, набросила халат, собираясь выйти. В это время тихонько приоткрылась дверь, заглянула улыбающаяся Сашенька. — К тебе можно? — таинственным шепотом спросила она. — А кто там? — зевая, спросила Таня. — Сама увидишь, — ответила мать и отступила в сторону. Вошел Генрих, увидел румяную, чуть встрепанную после сна и удивительно домашнюю Татошу. У него перехватило горло, и никакого желания выяснять отношения, задавать вопросы не осталось. Ни слова не произнеся, он сгреб ее в охапку, прижал к себе и стал целовать. — Это ты… это ты… — шептала Таня, обнимая его. — Ты простил меня? — За что, моя Татоша? — За все… — Мне не за что прощать тебя, я только досадую, что ты не поверила в мою любовь, не доверилась мне, а вместо этого нагородила тайны мадридского двора. — Я верю тебе, я люблю тебя… просто я наделала кучу глупостей. — Значит, у меня будет глупенькая жена, — сказал Генрих и, спохватившись, спросил: — Но ты будешь моей женой? — Да, да, да! — почти крикнула Таня. Генрих испуганно приложил палец к губам: — Ты разбудишь ребенка, тише… — Его может разбудить только голод, а это произойдет, — Таня взглянула на часы, — через тридцать пять минут. — Он очень похож на тебя. — Генрих пристально, внимательно вглядывался в малыша. — А ты опять уедешь? — с тревогой спросила она. — Теперь все изменится: мы будем жить в Москве, а в Германию я буду ездить в командировку, и когда тебе позволит время — вместе с тобой. — Значит, мне надо учить немецкий. — Я вижу, как в твоей глупенькой головке пробиваются ростки здравых мыслей. — По-твоему я не безнадежна? — Нет, радость моя, солнышко мое, все у тебя будет в порядке. А как мы назовем его? — Если бы он был твоим родным сыном… — Татоша! — резко перебил ее Генрих. — Я ничего не слышал и надеюсь, никогда не услышу от тебя подобных слов. Это наш сын. Прости, я перебил тебя. — Давай назовем его Отто, — предложила Таня и вопросительно взглянула на Генриха. — Об этом я мог только мечтать.
Юная наивная студенточка Таня «залетела» от красавца-каскадера — и с ужасом узнала, что ее избранник ЖЕНАТ — и попросту собирается использовать ее в качестве «суррогатной матери» своего ребенка. Таня с негодованием отвергает предложение «продать» свое дитя — и с гордостью принимает трудную долю матери-одиночки. Казалось бы, молодую женщину ждут только бедность и одиночество… но однажды в ее жизнь входит немолодой, обаятельный иностранец, когда-то безнадежно любивший ее мать… Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Таня не слышала телефонного разговора отца — она купала в ванной малыша под наблюдением и при участии тети Маро. Сашенька на протяжении всей беседы сидела затаив дыхание напротив Мити, не спускала с него глаз и по односторонним репликам мужа пыталась догадаться, как воспринял Генрих новость. — Что он сказал, что? — вскинулась она, стоило ему положить трубку. Пересказав весь разговор с Генрихом, Митя заключил: — Татоше ничего не надо говорить. Вот приедет — пусть сами и разбираются. — Правильно. А мы уйдем из дому, — предложила Сашенька. — Давай ничего сейчас не решать. Там посмотрим, — устало проговорил Митя. — Думаю, я все правильно ему сказал… Черт знает, как я устал… — И он опустился на диван.
Ждать до вторника Генрих не мог. Решение пришло мгновенно — он должен завтра же быть в Москве, чтобы увидеть Татошу, все доподлинно узнать, во всем разобраться. Субботний вечер ушел на хлопоты по перебронированию номера в гостинице, билета на самолет и на сборы. К Ореховым он свалился как снег на голову. Таня спала после беспокойной ночи: малыш требовал есть через каждые три часа, независимо от времени суток, и ей приходилось кормить его и в три ночи, и в шесть утра. К счастью, наевшись, он тут же засыпал и до следующего кормления никого не беспокоил. Приближалось время ужина. Сашенька возилась на кухне, Митя смотрел по телевизору футбол. Позвонили в дверь. Митя нехотя оторвался от телевизора, пошел открывать, ворча себе под нос: «Интересно, кого это принесло…» На пороге стоял Генрих с букетом цветов. Друзья молча обнялись и стояли так некоторое время, похлопывая друг друга по спине. — Митя, кто там? — послышался Сашенькин голос из кухни. Не дождавшись ответа, она вышла в прихожую и замерла: дверь была распахнута, а на пороге стояли, обнявшись, Митя и Генрих. — О Господи, Генрих! Это же можно людей заиками сделать! — воскликнула она. — Что, так и будете стоять или войдете в квартиру? Суматоха в коридоре разбудила Таню. Она встала, набросила халат, собираясь выйти. В это время тихонько приоткрылась дверь, заглянула улыбающаяся Сашенька. — К тебе можно? — таинственным шепотом спросила она. — А кто там? — зевая, спросила Таня. — Сама увидишь, — ответила мать и отступила в сторону. Вошел Генрих, увидел румяную, чуть встрепанную после сна и удивительно домашнюю Татошу. У него перехватило горло, и никакого желания выяснять отношения, задавать вопросы не осталось. Ни слова не произнеся, он сгреб ее в охапку, прижал к себе и стал целовать. — Это ты… это ты… — шептала Таня, обнимая его. — Ты простил меня? — За что, моя Татоша? — За все… — Мне не за что прощать тебя, я только досадую, что ты не поверила в мою любовь, не доверилась мне, а вместо этого нагородила тайны мадридского двора. — Я верю тебе, я люблю тебя… просто я наделала кучу глупостей. — Значит, у меня будет глупенькая жена, — сказал Генрих и, спохватившись, спросил: — Но ты будешь моей женой? — Да, да, да! — почти крикнула Таня. Генрих испуганно приложил палец к губам: — Ты разбудишь ребенка, тише… — Его может разбудить только голод, а это произойдет, — Таня взглянула на часы, — через тридцать пять минут. — Он очень похож на тебя. — Генрих пристально, внимательно вглядывался в малыша. — А ты опять уедешь? — с тревогой спросила она. — Теперь все изменится: мы будем жить в Москве, а в Германию я буду ездить в командировку, и когда тебе позволит время — вместе с тобой. — Значит, мне надо учить немецкий. — Я вижу, как в твоей глупенькой головке пробиваются ростки здравых мыслей. — По-твоему я не безнадежна? — Нет, радость моя, солнышко мое, все у тебя будет в порядке. А как мы назовем его? — Если бы он был твоим родным сыном… — Татоша! — резко перебил ее Генрих. — Я ничего не слышал и надеюсь, никогда не услышу от тебя подобных слов. Это наш сын. Прости, я перебил тебя. — Давай назовем его Отто, — предложила Таня и вопросительно взглянула на Генриха. — Об этом я мог только мечтать.
Юная наивная студенточка Таня «залетела» от красавца-каскадера — и с ужасом узнала, что ее избранник ЖЕНАТ — и попросту собирается использовать ее в качестве «суррогатной матери» своего ребенка. Таня с негодованием отвергает предложение «продать» свое дитя — и с гордостью принимает трудную долю матери-одиночки. Казалось бы, молодую женщину ждут только бедность и одиночество… но однажды в ее жизнь входит немолодой, обаятельный иностранец, когда-то безнадежно любивший ее мать… Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.