class="book">Глава 3

В дверь робко постучали, секретарь предупредил Кая, что пришла практикантка, и Кай оторвался от бумаг:

– Войдите, – разрешил он.

В дверь просунулась скромная серая мышка в огромных очках и диким пучком на голове. Кай с интересом взглянул на нее. Вчерашнее поведение ректора заинтриговало его. “Ну если это оторва, которая запугала весь университет, то я точно Принц”, – мысленно разочаровался Кай, с недоумением разглядывая нечто стоящее перед ним с опущенной головой.

Девушка была худенькая, маленького роста, в короткой ученической юбочке и балетках без каблуков. Стояла и переминалась с ноги на ногу, явно не зная, что сказать.

Кай молчал минут пять, делая вид, что сильно занят, исподтишка изучая девушку, потом набрал номер секретаря:

– Кого ты мне прислал?– резко сказал он. – Эту мышь в отдел анализа и статистки к Герману, мою практикантку зовут Александра Волкова.– И для запоминания еще раз повторил, – Александра Волкова. Запомнил? Когда она придет, пригласишь ее в мой кабинет.

Секретарь закашлялся:

– Кай Генрихович, это и есть Александра Волкова, которая пришла на практику к Вам.

Кай замолчал, еще раз неверяще посмотрел на девушку, которая тихо кивала, потупив взор:

– Александра?! Волкова?! – спросил он ее.

– Здравствуйте, Кай Гедр…, Кай Гебр… – девушка смутилась и замолчала.

Потом видимо собралась с духом и выговорила:

– Это… да… я…, Саша меня зовут.

Она сняла очки и начала протирать их краем своей короткой юбки, еще больше оголяя худенькие ножки.

***

Я еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос. Стоять в кабинете великого и всемогущего в образе скромницы и страшилы. ЫЫЫЫЫЫЫ. Круто! Весело! О, Боже, его лицо – прекрасно: эти недоумевающие глаза, это брезгливое выражение, у него явно богатая мимика, а говорят, что он спокоен как удав. Интересно, что такого наговорил ему ректор, что Босс стоит и не верит своим глазам. ОООООО! Видел бы он свое лицо!!!! Пять минут стресса для Босса! Все сейчас умру от смеха прямо тут! Такое мужественное, такое изумленное лицо. Остановись мгновенье, ты – прекрасно! Я хрюкнула, глаза наполнились слезами, от еле сдерживаемого смеха…

***

Кай, увидев трясущий подбородок и глаза полные слез, взбесился. Единственное, что всегда выводило его из себя – это женские слезы. Ни жалости, ни желания прижать к своей груди и утешить бедное существо, он никогда не испытывал, только неконтролируемую ярость:

– Вон! – тихо сказал он. – Когда приведете себя в порядок, сможете зайти. Завтра чтобы никаких гольф, никаких коротких юбок и НИКАКИХ СЛЕЗ! Что-то пойдет не так, сразу пойдете работать к папе. Все понятно? – уже гаркнул он.

Он увидел, как всхлипнув, девушка быстро кивнула головой и выбежала за дверь.

Кай схватился за трубку:

– Какого? Валера, ты слышишь, я спрашиваю какого? Кого ты мне прислал? Что за детский сад!? Ненавижу детей!

В трубку раздался испуганный, внезапно севший голос ректора:

– Ты – обещал попробовать, Кай. Кай! Ты слышишь? Не верь ей, не верь своим глазам! Будь очень осторожен!

А потом шепотом добавил так, что Кай вздрогнул:

– Она – чудовище!

И отключился. Кай так и не понял, что может быть чудовищного в маленькой забитой девочке, но дал себе слово еще раз повнимательнее присмотреться.

***

А в это время чудовище сидело на подоконнике в туалете, курила, весело болтала ногами в белых гольфах и громко ржала в трубку:

– Ааааа, Натали, ты представляешь, все прошло даже лучше, чем я предполагала. О, Боже, – простонала она, – видела бы ты его лицо. Ой, я не могу! Столько изумление и недоверия. Ахахахаха, он решил, что я от страха рыдаю, а говорили, что вывести этого ледышку из себя невозможно, да мне хватило пяти минут, чтобы он орал и топал ногами. И да, спор я выиграла, мой первый рабочий день продлился ровно семь минут сорок секунд, даже в запасе время осталось. Так что с вас причитается, дорогая! Нет, гулять не пойду! Я сегодня пою в ресторане! Да, опять! Мне нравится! Папа меня не убьет, потому что не узнает! При чем тут мой жених? Что хочу, то и творю!

Глава 4

Алекс сидела на кухне популярного ресторана и пила кофе, ожидая своего выхода. Петь она любила еще с детства, как и танцевать, но петь – больше! Папа настаивал на консерватории, но быть оперной дивой почему-то ей не хотелось, а вот петь баллады, пусть и в ресторане ей нравилось. У нее давно уже были свои поклонники, которые приходили сюда, чтобы послушать, а где-то и подпеть.

Выступления Алекс начинались где-то после часа ночи, когда все уже наелись, натанцевались, наговорились и желали теперь просто отдохнут и вспомнить о прекрасном.

Алекс тряхнула распущенными рыжими волосами, зеленые глаза загорелись в предвкушении. Теперь перед нами предстала не маленькая худенькая девочка в больших тяжелых очках. А вполне зрелая духом и телом девица, с шикарными вьющимися волосами до пояса, ярко-зелеными изумрудными глазами, редкого оттенка. Особый изумрудный оттенок глаз ей достался от мамы и Алекс прекрасно знала, как он завораживает, стоило кому-то посмотреть ей прямо в глаза. Видимо, чтобы подчеркнуть цвет глаз, и оттенить волосы она выбрала светлый сарафан цвета чайной розы, который перехватывался под грудью серебряным пояском. Сарафан мягкими складками струился в пол, создавая ощущения, что девушка парит в воздухе.

Алекс взял гитару, и вышла на сцену. Сегодня ей хотелось спеть песню Цыгановой В., зазвучали первые аккорды музыки, и взгляд ее зеленых глаз встретился с темно-синим взглядом мужчины, сидящим недалеко от сцены. «Сегодня буду петь только для него» – решила девушка, и уже не разрыва взгляда запела:

Долгие века, ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль, да воронье.

В небе облака, на кресте рука,

Впереди любовь и кровь.

В самый трудный час, только вера греет нас,

И спасает вновь любовь.

Любовь и смерть, добро и зло,

Что свято, что грешно,

Познать нам суждено.

Любовь и смерть, добро и зло,

А выбрать нам дано одно!

Эта песня ассоциировалась у нее с одним из самых запоминающихся цветных снов, которые начались в подростковом возрасте и продолжались до сих пор. Сны были настолько реальны, что когда она просыпалась, то долго пыталась