ребят, спрашивает:

«Что вы там делаете, люди?»

«Купаемся, дяденька. Не бойтесь, мы плавать умеем!»

«Плавать каждая собачка умеет, — усмехается Гайдар, — а вот умеете ли вы тонуть?»

Ребята озадачены:

«Как-то не приходилось, не пробовали».

«Вообще-то человек не должен тонуть, он легче воды, а многие тонут, особенно в детском возрасте, с испугу, по неумению, — продолжал Гайдар. — Так вот, — сказал он наставительно, — если придется кому-нибудь из вас тонуть, главное, не пугайся, если тонешь, иди смело до дна! Только не дыши, конечно, ты не рыба. Дошел до дна, сожмись, оттолкнись ногами — выскочишь на поверхность, как пробка».

Ребятам это понравилось, они сразу затеяли веселую игру, как тонуть — не утонуть. И здорово наловчились. Плавали отменно.

Вот так и ходил к ребятам Гайдар — необыкновенно, по-своему, чем сразу и покорял их. В лагере ребят учили плавать, а он — не тонуть.

«Перед новыми талантами, — говорил Горький, — встает задача: отобразить в литературе героя… который хочет перестроить мир».

Прекрасно справлялся с этой ответственной задачей Аркадий Гайдар, — о нем по чести и первое слово в нашей советской детской литературе.

Лев Кассиль пришел в детскую литературу, когда в ней было уже немало превосходных писательских имен. Но стоило явиться ему, и литература для юных сразу выросла; первые же книги писателя заслужили шумный успех и стали действительно хрестоматийными.

«Кондуит», «Швамбрания» — уже сами эти названия необыкновенностью своей привлекли внимание юных и взрослых читателей, и фамилия автора запомнилась сразу и на всю жизнь. Врезалась настолько, что полюбившиеся им книги других писателей дети часто приписывали Льву Кассилю. И он с милой застенчивостью благодарил ребят за их доброту и торжественно называл подлинные фамилии авторов — создателей «Республики Шкид» или «Старика Хоттабыча». Писал он много, азартно, щедро делясь с юным читателем всем, что узнавал сам, видел, неустанно отыскивал. Он словно старался наверстать годы, потраченные на «поиски себя», стремился сказать многое и о многом. А талантов и способностей художественных, музыкальных, математических было в нем непочатый край.

За что бы ни взялся — все получалось хорошо, всем он увлекался по-настоящему, мечтая в юности стать то музыкантом, то художником, то архитектором, то естествоиспытателем. Поступил вначале в Саратовский художественно-практический институт, затем на физико-математический факультет Московского университета. В студенческие годы был автором и редактором университетской «живой газеты». Как и многие студенты, подрабатывал на хлеб насущный то в качестве художника-плакатиста, то электромонтера…

Талант писателя в нем открыл Маяковский. Ни к кому другому, а именно к этому кумиру молодежи Лев Кассиль пришел с рукописью «Кондуита».

«Я взбежал по лестнице, а сердце у меня от волнения скатилось вниз по ступенькам… Я позвонил, и мне открыли. Через эту дверь я и вошел в литературу», — вспоминал он потом. Владимир Владимирович любил дерзких, не выносил серых, льстивых и скучных. Заметив в рукописи подлинное новаторство, он напечатал отрывки из «Кондуита» в журнале «Новый Леф»: это была «марка», попасть на страницы журнала, редактируемого Маяковским, какой-либо посредственности было просто невозможно.

«Кондуит» был замечен. Журнал «Пионер» опубликовал повесть полностью. Вскоре за «Кондуитом» на его страницах появилась «Швамбрания».

И вокруг этих произведений сразу же поднялись споры, острые, жаркие, таких еще не было в детской литературе. Одни эти повести низвергали, за их, мол, тенденцию «позабавить» ребенка, другие горячо хвалили. А девчонки и мальчишки школьного возраста читали их с таким же азартом, с каким они были написаны. Ребята хохотали, собирались кучками, делились прочитанным, порой убегали подальше от взрослых, прятали книжки под подушки, боясь, чтобы родители не отняли «неурочное» чтение.

«Кондуит» и «Швамбрания» поражали своим мальчишеским юмором, головоломностью фабулы, сатирическим, гротескным изображением дореволюционной действительности. Эти книжки нельзя было просто читать, их надо было разгадывать, как ребусы, охотно возвращаться к прочитанному. Многие страницы делали ставку не столько на чувство, сколько на сообразительность юных умов. Поражали своей «ученостью» — ведь в них и география дыбом и история кувырком…

А социальная заостренность этих повестей! С убийственной насмешливостью в них изображены обыватели, ханжи, тупицы, все потраченные молью персонажи старого мира — времен царизма и керенщины.

А вот большевики — это всерьез и навсегда! И последовавшая за ними молодежь обрисована писателем с любовью, романтично, возвышенно. И все это написано совсем не так, как у других, по-своему, по-кассилевски, что и вызывало и восхищение и споры. Спокойствие скуки, воцарившейся кое-где в книгах для детей той поры, уговоры иных «теоретиков» писать для детей нравоучительно и «сурьезно» — все это было взорвано, возмущено до крайности.

А сам «возмутитель спокойствия», рассказав в своих первых произведениях, как революция вихрем ворвалась в мирок интеллигентных семей, выхватила оттуда и вынесла на большой простор двух мальчишек, выдумавших свою сказочную страну «Швамбранию», самоотверженно, крупным шагом пошел по этому широкому, прекрасному пути в мир больших свершений, открытый революцией.

И, как вехи, на этом пути возникали новые книги одна за другой. Это был поистине «рог изобилия».

Их много, и все они разные по стилю и содержанию, произведения Льва Кассиля. Роднит их одно — писатель ставит перед собой цель пробудить в детях чувство любви к своему народу, к его делам, чувство гордости за свою великую Родину. Он увлекает юные сердца жаждой подвига, романтикой всех дел, какие только есть в нашей Советской стране. Он пробует себя и в публицистике и в научно-популярной тематике. И обо всем пишет занимательно, интересно, используя в своем писательском арсенале все жанры литературы — кроме скучного.

Из-под его неутомимого пера в одно десятилетке выходит около двадцати книг, сами названия которых говорят об их удивительном многообразии: «Цеппелин», «Вкусная фабрика», «Лодка-вездеходка», «Ученик Чародея», «Сказка об Алешке Рязань и дядьке-Беломоре», «Щепотка луны» и так далее. Казалось, пишет не один человек, а целый коллектив талантливых мастеров. Время, конечно, отбирало из этого изобилия лучшее, и оно оставалось в сознании и памяти читателей на всю жизнь.

«Черемыш — брат героя» — повесть мудрая и добрая, о сокровенной мечте каждого мальчика чем-то выделиться,