Составляя план дальнейших действий, я подошла к машине и не сразу заметила, что на ветке ближайшего дерева сидит ворона. Птица расположилась на уровне моих глаз, явно с целью быть замеченной. И я ее заметила и остановилась. Ворона смотрела на меня, молча, не шевелясь. Только странного цвета глаза птицы — не черные, как обычно, а серые, словно дым, — пристально следили за мной, изучали. Я тоже смотрела на ворону и мне показалось, что она что-то сжимает в когтистых лапах.
Птица вспорхнула с ветки, резко и мощно взмахнув крыльями, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Издав резкий высокий звук, больше похожий на женский крик, полный печали, чем на хриплое грубое карканье, ворона исчезла в кроне дерева.
А на траву к моим ногам мягко спланировал какой-то темный клочок.
Я наклонилась и подняла предмет. С минуту разглядывала кусочек тёмно-фиолетовой ткани, покрытой пугающими потемневшими пятнами. С трех сторон у клочка неровные края, с торчащими волокнами, и лишь один край подшит аккуратным фабричным швом.
Именно из такой ткани и точно такого цвета рубашку взял с собой Кейран в поездку в столицу. Я сама складывала ее для него.
…Я постояла, придавленная окружавшей меня тишиной, сжимая в руке послание, адресованное совершенно точно именно мне. Не знаю, что могло это послание означать — какой-то намек, желание напугать, сбить с толку. Или же намерение окончательно запутать и свести с ума множеством вопросов и догадок, не имевших ответов. Но я обязательно все выясню.
Усевшись в машину, я первым делом бережно спрятала клочок ткани в кармашек сумки.
Игнорируя стойкое ощущение, что за мной пристально наблюдают, я развернулась и поехала обратно с твердым намерением не относиться к своим видениям только как к признакам пограничного психического состояния. Что-то подсказывало мне, что снам можно и нужно верить.
Враг пока оставался в тени. Прятался за гранью все тех же видений, и он наблюдал за мной, за каждым моим шагом, презирая привычные законы нашей обыденности.
И мне следовало как можно скорее научиться видеть и понимать то, что обычно не может быть замечено и понято.