Весь оставшийся день, все средства массовой информации только и говорили про ограбление века. Репортёры показывали разбитые окна, и взломанные замки. Возмущались отсутствием нормальной системы сигнализации, и, как всегда, не работающими в нужный момент камерами. Заходились в возмущении, что коррупция и нерадивость чиновников, отвечающих за всё это, не должны останется без наказания, и так далее, и так далее.
Светлана посмеивалась, глядя на всю эту дымовую завесу, и ждала звонка. «Интересно, кто будет разговаривать со мной, сам Рейнер, или кто-то другой? Рейнер вряд ли, это уж будет слишком, хотя безнаказанность, всегда играет злую шутку с такими людьми. Им начинает казаться, что с ними никогда, ничего не может произойти, что они всесильны. Даже выпендриваться начинают этим. Ладно, посмотрим...»
Торг.
И звонок последовал. Он раздался на следующий день, ровно в 13-30.
- Слушаю, - отозвалась Светлана, показывая Бартман, в чьей квартире она опять находилась, что это ТОТ самый звонок.
- Поздравляю, мы вас недооценили.
- Кто это? – спросила Светлана, хотя сразу узнала голос Шаховой. Ей просто нужно было немного времени, чтобы прийти в себя от неожиданности.
- Вы узнали, не прикидывайтесь.
- Да, узнала, и надо признаться, удивлена. А что тогда с остальными, Кашиной и Викторией?
- Что с Кашиной я, правда, не знаю, а Виктория, действительно погибла случайно.
- А мою подругу действительно случайно, вместо меня, сбила машина? Не разочаровывайте меня этой хернёй, Любовь Павловна, а то я несерьёзно начну относиться к вашим словам, и попрошу передать трубку Рейнеру.
- О, - только и нашлась, что сказать Шахова и после небольшой паузы в трубке послышался знакомый мужской голос.
- Здравствуйте госпожа Волкова, раз уж вы так много знаете, давайте перейдём прямо к делу.
- Давайте.
- Сколько вы хотите за рисунок?
- Один миллион долларов США.
На том конце замолчали и, когда молчание стало совсем уж неприличным, Рейнер с небольшой трещинкой в голосе (а сука, вот что производит на таких, как ты впечатление - сумма с шестью нулями, - злорадно отметила этот факт Светлана), произнёс:
- Кхм, это очень много. Он столько не стоит, вы же знаете.
- Он стоит столько, сколько я говорю. Всего один миллион долларов, и вы останетесь в живых. Вот такой у вас, на самом деле выбор.
- Сто тысяч долларов.
Светлана нажала отбой и, положив телефон перед собой на стол, начала считать в слух:
- Раз, два, три, четыре…
Рейнер перезвонил:
- Двести, - начал было он…
Но Светлана опять нажала отбой, потому, что прекрасно понимала, что он даст столько, сколько она скажет.
Ещё один звонок.
- Да не бросайте вы трубку – пятьсот. Слышите ПЯТЬСОТ и ни копейкой больше.
- Прекратите, а? Ну что вы как базарная баба? Стыдно, ей богу. Один миллион долларов, наличными, ясно? А то я скажу полтотра, и вы заплатите мне полтора.
- Хорошо, получите. Хотя зачем вам? Вам жить-то осталось…
И Светлана снова нажала отбой.
- Какой мелкий человечешка, а? – Она с возмущением смотрела на Бартман, - Ведь офицер, в прошлом. Служба, долг, Родина – где это всё?»
- Вы так смело с ним… Вдруг не перезвонит?
- Перезвонит, никуда не денется.
Телефон снова ожил:
- Где и когда?
- Хоть сейчас, на площади трёх вокзалов, встречаемся напротив входа в Казанский вокзал.
- Я смогу там быть через два часа.
- Хорошо, она посмотрела на часы – ровно в 16-00.
- Хорошо, и без глупостей в этот раз, мы проверим рисунок прежде чем отдать вам деньги.
- Хорошо.
И нажала отбой.
- И вы действительно отдадите им рисунок? – Бартман с недоверием смотрела на Светлану.
- Нет, конечно. Да и они не собираются нести деньги - это всё так, для отвода глаз.
- А если их там будет много, что вы будете делать?
- Справлюсь не бойтесь, у меня будут помощники. Главное не число, а быстрота и неожиданность. Сейчас они думают, что купили меня, что деньги решают всё. А значит, не понимают что их ждёт, так что преимущество на моей стороне.
- Ох, не стоит их недооценивать тоже.
- Не волнуйтесь. Давайте сюда, вон тот рисунок, и пусть оппроверяются. Они будут думать, что я опять им впарю ксерокопию, а получат настоящую акварель. Вот и проверим, как у вас получилось.
Бартман, с завистью смотрела на Светлану, в которой не было и тени нерешительности, как будто она отправлялась на прогулку.
- Ладно, вам виднее, - и пошла упаковывать рисунок, - и всё же, как вы всё это узнали? Про Рейнера и прочее? – спросила она оттуда.
- После того, как мы ушли с фуршета с одной сотрудницей музея, посидеть в ресторанчике спокойно, - начала отвечать Светлана, а у самой возникла картинка, как она целовала шею Марии в туалетной комнате, одновременно сжимая её грудь, - ей вдруг, позвонили, в самый неудобный момент. – зачем-то добавила она.
- В какой момент? – переспросила Бартман, - не поняла.
- Хмм, нууу. Не важно, и она куда-то пошла, а я пошла за ней.
- Зачем?
- Мне было интересно, кто её так бесцеремонно оторвал от… Хммм, пирожных.
- А вы уже до пирожных дошли? – Бартман вернулась с акварелью и, обернув её в микалентную бумагу, стала убирать в специальный планшет.
- О да, дошли, и кончала она… Кхм, - закашлялась Светлана, - в смысле доедала, ну не важно, не доела короче. И вдруг я вижу, что она вернулась в музей, а там её поджидал этот самый Рейнер.
- И это, конечно, показалось вам подозрительным?
- Это показалось мне противным. У мужчин есть очень меткая фраза, когда им что-то противно – «как серпом по яйцам», вот и мне… хмм. Ну в общем я осталась понаблюдать за музеем, и видела, как она поехала к нему в дом одна, хммм, - ну, не важно, короче я вернулась к музею и застала инсценировку ограбления.
- Почему вы решили, что это инсценировка, а не настоящее ограбление?
- Да потому что якобы грабители, всё делали наоборот, вначале вынесли пакеты с чем-то из музея, а уже потом