Сакс Ромер Президент Фу Манчи

ГЛАВА I АББАТ ТЕРНОВОГО ВЕНЦА

К огромной бронзовой двери с рельефным изображением искаженного предсмертной мукой прекрасного лика Спасителя в терновом венце подъехали три автомобиля. Из первого выскочил мужчина и бегом бросился к двери. Вслед за ним из машин вышли еще десять человек. Над высокой башней завывал ветер, и на землю белым ковром ложился первый снег. Четыре охранника, как по волшебству выросшие из снежных, бело-голубых теней, выстроились перед дверью.

— Стейтон! — послышался резкий возглас.

Один из охранников шагнул вперед и вгляделся в приближающегося человека. Это был высокий худощавый мужчина лет тридцати, с мрачным лицом и шапкой черных спутанных волос. Охранник тотчас узнал его.

— Да, капитан.

Капитан обернулся к спутникам и тихо отдал какой-то приказ. Человек в кожаном пальто с меховым воротником и в низко надвинутой на лоб мягкой фетровой шляпе, уже присыпанной снегом — очевидно, главный в этой группе — позвонил в звонок у бронзовой двери.

Она открылась так быстро, словно кто-то — а именно невысокий элегантный молодой человек, по-женски миловидный — стоял за ней в ожидании звонка.

Мужчина в кожаном пальто стремительно шагнул через порог и быстро закрыл за собой бронзовую дверь. В небольшом холле, смежном с просторным в этот час пустующим помещением, обставленным под современный офис, он остановился.

Медная лампада, свисающая с кронштейна на стене, озаряла золотистым светом лицо вошедшего. Он снял шляпу и легко тряхнул волнистыми седеющими волосами. Сухое и худое лицо его казалось почти изможденным, пронзительный взгляд отличался твердостью закаленной стали, а загорелая до шоколадного цвета кожа мало гармонировала с местным климатом.

— Вы Джеймс Рише? — резко спросил он.

Элегантный молодой человек чуть наклонил голову.

— К вашим услугам.

— Проводите меня к аббату Донегалю. Он ожидает меня.

Рише пребывал в нерешительности. Посетитель нервным порывистым движением извлек откуда-то из-под пальто визитную карточку и вручил ее молодому человеку. Последний бросил на карточку быстрый взгляд, поклонился еще раз, почти по-восточному вежливо, и указал на открытую дверцу лифта.

Несколькими минутами позже Рише объявил бархатным голосом:

— Федеральный агент Пятьдесят Шесть.

Посетитель вошел в мягко освещенный кабинет, расположенный, судя по виду из окон, на самом верху высокой башни. Из-за заваленного книгами и бумагами стола поднялся единственный находившийся в кабинете человек. Мистер Рише снова поклонился на свой странный манер и ретировался, закрыв за собой дверь. Федеральный агент Пятьдесят Шесть небрежно скинул мокрое пальто прямо на пол и бросил сверху шляпу. Гость оказался высоким худощавым мужчиной в поношенном костюме из твида. Он шагнул с протянутой вперед рукой к хозяину кабинета — хрупкого телосложения священнику с сухим, заостренным лицом аскета, характерным для уроженцев Южной Ирландии, и густыми седеющими волосами. Он производил впечатление веселого и доброго человека со здоровым чувством юмора, но сегодня вечером в ясных глазах его застыло странное тревожное выражение.

— Благодарение Господу, святой отец! Вижу, с вами все в порядке.

— Божьими молитвами, сын мой. — Священник взглянул на визитку, положенную Рише на стол, и одновременно пожал протянутую руку гостя. — Я самым естественным образом приготовился к возможным неприятностям, но последние события…

Вновь прибывший пристально взглянул в глаза священнику, не выпуская его руки из своей, и быстро проговорил:

— Вы не все знаете.

— Этот арест…

— Это необходимость, поверьте. Я преодолел семьсот миль по воздуху с той минуты, как вы прервали на середине свое сегодняшнее обращение по радио.

Он резко повернулся и принялся расхаживать взад-вперед по заставленному книжными шкафами кабинету с масляными холстами, изображавшими библейские сюжеты, на стенах — несколько неуместными в просторном строгом офисе. Вытащив из кармана пиджака потемневшую от долгого употребления трубку из верескового корня, посетитель начал набивать ее табаком из кисета, по всей видимости столь же древнего, как и трубка. Аббат Донегаль бессильно опустился в кресло, взъерошил пальцами густые волосы и сказал:

— Прежде чем продолжить разговор, я хочу попросить вас об одной любезности. Трудно беседовать с человеком, не зная его имени.

Он взглянул на визитку на столе. На ней значилось: «Федеральный агент Пятьдесят Шесть». В правом нижнем углу стояла подпись президента США.

Федеральный агент Пятьдесят Шесть улыбнулся мимолетной искренней улыбкой, на миг сделавшей его значительно моложе.

— Согласен с вами, — отрывистой скороговоркой произнес он. — Смит — вполне обычное имя. Предположим, меня зовут Смит.

Снежный ветер завывал все громче за стенами башни — словно сонмы стенающих демонов просили впустить их. Густая завеса снега за незашторенными окнами скрывала от взгляда далекие огни фонарей. Сэр Патрик Донегаль зажег сигарету. Руки его слегка дрожали.

— Мистер Смит, если вам известно, что на самом деле произошло сегодня вечером, то скажите мне, ради Бога! — его густой мелодичный голос истинного оратора звучал сейчас тихо, почти невнятно. — На меня обрушился поток телеграмм и телефонных звонков, но согласно вашей инструкции… или… — он бросил взгляд на безостановочно расхаживавшего взад-вперед человека, — или приказу… я не отвечал ни на первые, ни на вторые.

Смит остановился на мгновение и, не выпуская из зубов трубки, взглянул на священника сверху вниз.

— После обморока вас привезли сразу сюда?

— Да. Меня хотели отвезти домой, но, следуя загадочным инструкциям из Вашингтона, привезли в результате сюда. Я очнулся в спальне, смежной с этим кабинетом.

— И последнее, что вы помните?

— Как я стою перед микрофоном с текстом выступления в руке.

— Понятно. — Смит снова начал расхаживать взад-вперед. — Если мне не изменяет память, последние ваши слова звучали так: «Но даже если Конституция останется неизменной, даже если мы удовлетворимся простой видимостью свободы, в этой стране будет существовать одно Зло, которое необходимо истребить, вырвать с корнем, полностью уничтожить… » Затем наступила тишина, потом послышались чьи-то приглушенные голоса, и, наконец, последовало объявление о том, что внезапно вам стало плохо. Святой отец, вы помните что-нибудь, кроме этого?

— Пожалуй, нет, — слабым голосом ответил священник, положив ладонь на лоб и изо всех сил пытаясь сосредоточиться. — Я начал терять контроль над собой еще незадолго до выступления. Я испытывал в