Кровь течет по руке, до самой ладони.

Вопреки всем неписаным правилам, Артемид поднимает ладонь, протягивает солдату, тот отбивает ее сильным пинком. Из разжатой ладони вываливается медное кольцо и катится к мертвому телу. Откуда-то из-за стен доносится звук труб.

Плебо ставит ногу на торс мертвого Артемида и с треском вытаскивает меч из поверженного тела.

Трубы нетерпеливо гремят.

Остерон был худым человеком, с чертами лица, характерными скорее для философа, нежели воина.

Но на этом подобие кончалось. С этим лицом плохо сочетались страшные, выцветшие глаза, резкие движения и глухой, угрожающий голос.

Они стояли перед шатром вождя. На подиуме между горнами с раскаленным углем лежало личное клеймо Остерона, насаженное на деревянную рукоять.

Многотысячная толпа солдат, каждый из которых хотел все увидеть, напирала. Слышались крики и проклятия. У солдат был еще один повод проявлять нетерпение. В лагерь пришел обоз с бочками пива, которые будут открыты сразу же после церемонии освобождения. Но канейцы не роптали на задержку.

Предстоящее зрелище тоже должно было оказаться захватывающим.

Рев вырвался из множества глоток. На подиум поднялся Остерон в пурпурной тоге с нашитым на груди черным орлом. Грохот тысяч ударяемых о щиты кулаков оглушал. Вождь был доволен.

Он не останавливал солдат, ибо хотел именно этого. В неумолкающем шуме, окруженный четверкой лучников, на подиум взошел солдат разбитой армии. Он был до пояса гол.

— Ты видишь нашу силу, — закричал все тот же переводчик. — Иди к своим хозяевам и расскажи им все, что увидел. Пусть они даже и не думают сопротивляться.

Остерон взялся за деревянную рукоять и вложил металл в раскаленные угли. Плебо не следит за его медленными движениями. Он водил взглядом по рядам канейских солдат, только изредка перемежавшимися серыми пятнами шатров.

Толпа снова взревела, увидев, что Остерон вытащил клеймо из горна. Он поднял его вверх, и точно таким же жестом подняли вверх луки окружающие подиум солдаты. И тогда Остерон сильно прижал раскаленное железо к плечу Плебо.

Послышался треск паленой кожи и к небу поднялась струйка бледного дыма. Остерон с одобрением вглядывался в лицо Плебо. Лицо не дрогнуло, лишь зрачки до предела сузились. На светлой коже ясно вырисовался выжженный знак, вокруг которого кожа набухла и покраснела. Плебо глядел на него пустым взглядом. Лишь внимательный наблюдатель мог бы заметить, как судорожно напряжены мышцы его челюстей. Остерон оглядел своих замолкнувших солдат и произнес пару слов. Их интонация была настолько однозначна, что переводчика не требовалось. Солдаты разразились гоготом.

Довольный Остерон рассмеялся вслед за ними, но треск ломающихся костей оборвал его веселье.

Быстрый как молния удар Плебо вбил ему лицо налокотник. Сукровица брызнула на орла и зашипела на ближайшей жаровне. Остерон хотел закричать, но вбитая в нёбо нижняя челюсть и изуродованная гортань позволяли ему испускать лишь хриплое бульканье.

Щелкнула тетива и Плебо с торчащей изо лба стрелой свалился с подиума. Солдаты отступили, давая телу место, куда упасть. Человек, оставшийся на подиуме, захлебывался собственной кровью. Шатаясь, он опрокинул жаровню и как паяц дергался среди разбросанных углей.

Внезапно как призраки появились два офицера и не позволили умирающему упасть. Они подхватили его под локти и бегом потащили к шатру. Толпа безумствовала. Стройные ряды рассыпались, на землю падали брошенные щиты и мечи.

Дисциплина и порядок разваливались с каждым мгновение, угрожая превратить армию в неуправляемую толпу.

— Стойте, глупцы! — крикнул кто-то в нарастающий хаос.

Казалось, что голос этот пропадет незамеченным, но вышло иначе. Солдаты повернули лица к подиуму. Офицер со шрамом на щеке стоял, держа кулак у самого горла и зажимая в нем складки тоги — Вы что — перестали верить в вождя?! Вы как псы, в которых достаточно запустит камнем, чтобы они помчались прочь с трусливо поджатыми хвостами! Успокойтесь! Наш вождь Остерон жив!

В толпе пробежал ропот недоверия, но одновременно и надежды.

— Если не верите мне, поверьте своим глазам. Смотрите, на что способен бессмертный!

Все обратили взоры в сторону шатра. Полог шатра был недвижим. Толпа снова повернулась к офицеру, но его уверенный и решительный вид заставил взгляды снова перекочевать к шатру.

Полог откинулся и из шатра вышел Остерон.

Толпа задержала дыхание, а потом завыла. Щиты гудели под ударами кулаков и мечей.

— Боги! — Остерон взошел на подиум. — Боги меня спасли!

Вождь выкрикивал еще какие-то слова, толпа ревела и никто не обратил внимания на то, что от тыльной стороны шатра между рядов повозок несли чье-то тело многократно завернутое в полотно. У несущих его офицеров были одинаково стиснуты зубы и на серых лицах застыло одинаковое выражение. Когда они, погрузив останки на последнюю в ряду повозку, запрягали лошадей, то могли слышать голос своего бессмертного вождя.

— Теперь вы убедились, что мы победим, ибо боги с нами? Теперь вы верите?!

Но они не слушали, они уже погоняли коней.

Повозка с грохотом катилась прочь, за пределы лагеря.