еще нет во мне голоса –

Только любовь

Но только любовь – это голос

И все его слышат

Пока еще прячутся голуби в алую кровь

А алая кровь – это крылья взлетающей крыши

За голубем небо как текст улетающий в файл

За файлом экран и дисплей

За дисплеем экран

Прочитанный текст ¬ это я улетающий в файл

Прочитанный текст – это файл улетающий в Я

Последняя книга которую я напишу

похожа на остов из мамонта из мезозоя

Но я не пишу и поэтому я не пишу

из зоомузея записок и из мезозоя

Музей музыкален в нем зоорояль зооарфа

в нем зоовалторны и зоолитавры аморфны

в нем зоолончели с изогнутой шеей жирафа

вдоль линии Соль соловей опрокинутый в морфий

Как в банке с эфиром

расправлены крылья всех звуков-стрекоз

прозрачно теряющих крылья в изгибах рояля

где сладковкушающий мамонт – вселенский наркоз

скрипичным ключом в Ре и в Ля

свой скелет повторяет теряя

Сквозь мамонта в Ля я влетаю в серебряный файл

в нутро где руины из рун и руно золотое

откуда роятся щемящие файные Фа

в сластящее лето летящие в зоо из зноя

Да будет вам книга моя из струны переполнившей верх

Наверх вы товарищи все – динозавры и плезиозавры

За буквою Ферт и не менее древнего Херъ

где снова из Ять и из Ерь

Херъ и Зверь вылезает

Бурлюк в Москве 1958-го

Давид Бурлюк наводит свой лорнет

разочарованный

на всех кого здесь нет

Но очарованный

на всех кто где-то есть

Да это есть

но кажется не здесь

Он видит как раскинув луч-шаги

шагает Солнце Маяковский

а Маяковский видит как Бурлюк

соединил лорнетом лик и глюк

Но глюки глюками а

в блюдечках-очках

уже бледнеют мальчики ЧК

Надев берет и натянув пиджак

уплыл доитель изнуренных жаб

Давид Бурлюк

Бурлюк Бурлюк Давид

но неизвестно

кто кого доит

дирижер жаб

дирижабль

Веер Вермеера

Я вошел в пространство теряя время

как в зеркала ушел Вермеер

как Батерфляй раскрывает веер

распахнутый в мир иной

в это мгновение Бог стал мной

как по волнам уплывает Ной

уплывающий в мир иной

затерялся в лунах его корабль

открывая Новый Завет

как открывает веер Елизавет

верен верен Новый Завет

веселится Елизавет

на волнах Вермеер в море

аморе – море

море – аморе

амок умолк к лону кома

открылась бездна

слез полна

я вошел во время

время стало мною

я стал Ной

и Ной иной Ной

закрылась бездна

открылся Вермеер

веер всех вер

и умер мир мер

Влюбленный текст

Обратно простирается боль

не мечите бисер перед ангелами

дабы они не смахнули его крылами

след луны остается в сердце

солнц не оставляет следов

камни летят по закону всемирного тяготения

о котором не догадываются птицы

траектория птичьего полета физикой не объяснима

чтобы догнать себя надо остановиться

солнце отражается не в воде а в слезах

лицо разбивается в зеркалах оставаясь целым

дальше света летит поцелуй целующий Бога

Бог прикасается к нам лучами

свет становится теплом

тепло становится светом

только мыслью можно приласкать Бога

завтра нас не будет нигде

и тогда ощутив пустоту

нас мгновенно заметят

когда отсутствие заметно оно бессмертно

только погасшее солнце можно увидеть

только прошлое можно вспомнить

только будущее можно предчувствовать

только настоящее незаметно

музыка играет тишину

тишина играет тишину

Бог хранит молчание но слышит

непонятные слова притягательнее понятных

слова это птицы речи

речь птичья стая

весной они прилетают

осенью улетают

их речь таинственна но невнятна

если кто-то меня не понял

значит я сказал все

не сказаны все слова

все слова не сказаны

речь косноязычна если она прямая

главное чего не понял Витгенштейн – слова ранимы

всего печальнее окончания

всего ранимее суффиксы

даже самоуверенные приставки

с трудом удерживают смысл корня

но и они вот-вот низвергнутся в тишину фонем

заглушаемых визгом звуков.

смысл прячется в словах

как фонемы в звуках

вы скажете это филология

нет это просто