«огород» в размере 28 акров (около 11 гектаров), и на этом «огороде» возникла наша улица, постепенно обстроившаяся двумя рядами богатых особняков. В числе их находился и дом нашего посольства.

Советское посольство в Лондоне

Дом был прекрасно расположен, В годы моей работы он стоял среди небольшого зеленого участка площадью около четверти гектара, фасад выходил на улицу Кенсингтон Палас Гарденс, позади дома был чудесный сад с оранжереей, фонтаном, солнечными часами, теннисной площадкой. Больших деревьев там не было, но цвели розы, и изгородь заросла частым высоким кустарником. За изгородью находилось огороженное поле, где по воскресеньям происходили игры в футбол, а дальше раскинулись знаменитые Сады Кенсингтона, едва ли не самый прекрасный и культурный из лондонских парков.

Улица, на которой стояло здание посольства, была густо обсажена огромными, вековыми деревьями. Это была не простая, а особенная, «частная» улица, считавшаяся собственностью тех лиц, которые имели здесь свои дома. Она была закрыта для обычного сквозного движения, и ездить по ной могли лишь те, кто направлялся в один из стоящих на ней особняков; но даже и для них была установлена предельная скорость — 12 миль в час. На обоих концах улицы имелись железные ворота, около которых всегда дежурили сторожа в ливреях с золотыми галунами и в высоких цилиндрах. В полночь ворота запирались до утра, и в это время попасть на нашу улицу было можно только пройдя мимо сторожа. Конечно, за красочные обломки далекой старины собственникам улицы приходилось платить: надо было содержать сторожей, надо было чинить ворота, надо было кормить ленивую разжиревшую собаку, которая будто бы охраняла нас от ночных напастей. Однако никто не роптал: англичане любят сохранять пережитки прошлого. А на нашей улице жили настоящие англичане, да еще какие! Прямо против посольства находился дом, занимаемый одним из английских Ротшильдов. Неподалеку высился каменный особняк Лесли Уркварта — того самого Лесли Уркварта, который имел богатейшие цветнометаллическне концессии в царской России и после революции стал одним из злейших врагов советского режима. Несколько дальше стоял красивый дом герцога Мальборо. С. Б. Каган рассказывал, что, когда собственники улицы узнали о предстоящем вторжении «большевиков», они заявили протест дворцовому ведомству, но успеха не имели. Однако в арендный контракт, который подписало посольство, был внесен пункт о том, что снятый нами дом не может быть использован для целей, вызывающих необходимость, появления слишком большого количества людей на Кенсингтон Палас Гарденс. В результате генеральное консульство мы должны были открыть в другом месте — правда, не очень далеко, на Розари Гарденс, 3, в южном Кенсингтоне. Это послужило предметом длительных споров между лондонским посольством и Наркоминделом и Москве. Аппарат центрального ведомства никак не мог понять всех тонкостей положения, связанных с нашей улицей, и в интересах экономии требовал перенесения консульства в помещение посольства. А когда мы доказывали невозможность такого шага, москвичи думали, что мы просто хотим жить в нашем здании посвободнее и изобретаем для этого какие-то странные предлоги.

Дом посольства был построен в 1852 г. Стэнхопом, пятым графом Харрингтоном. Это было время, когда между Кенсингтоном и Вестминстером еще залегали зеленые поля, и граф Харрингтон, направляясь в коляске из дому в парламент, частенько по дороге застревал в грязи. Семья Харрингтона владела домом вплоть до первой мировой войны, но затем дом стал быстро переходить из рук в руки, пока не стал собственностью уже упоминавшегося Люиса Ричардсона. Тем не менее на воротах дома все еще продолжала красоваться надпись «Дом Харрингтона», и только уже при мне к немалому ужасу соседей она была закрашена и заменена цифрой «13» — англичане суеверны, и почти всегда дома, на которые приходится этот «несчастный» номер, отмечаются не цифрой, а каким-либо названием.

Внутри дом не походил на обычные английские дома. В центре его находился большой двухсветный зал, отделанный темным резным дубом. Широкая дубовая лестница вела к такой же балюстраде, опоясывавшей весь зал. К дубовому залу внизу примыкал белый бальный зал, за которым шли небольшая серая гостиная и красивый зимний сад с пальмами и скульптурными украшениями. Во всех этих приемных помещениях было много старинной мебели, мраморных столов, художественных ваз и других украшений, привезенных из петербургских дворцов. Тут же внизу находился и кабинет посла, выходивший окнами в сад, а также кабинеты советника и первого секретаря.

Во втором этаже вокруг дубового зала был расположен ряд комнат, частью для жилья, частью для служебных надобностей. Две угловые комнаты меньшего размера с окнами на улицу — желтая гостиная и коричневая столовая — были оборудованы для малых приемов. Здесь мы обычно устраивали чаи или завтраки для отдельных гостей или для небольших групп. По другую сторону дубового зала, окнами в полпредский сад и с чудным видом на Сады Кенсингтона, помещалась квартира посла. Состояла она из трех довольно нескладных комнат. В одной крайней комнате мы устроили спальню, в другой крайней комнате — мой частный кабинет, а средняя — длинная, сараевидная высокая комната — стала нашей столовой и домашней гостиной в одно и то же время. Моя жена потратила немало времени и усилий на то, чтобы создать в ней хоть некоторое подобие уюта, и в конце концов как будто бы успела в этом. Позднее мы пробили в столовой стену и сделали балкон, выходящий в сад.

Конечно, в нашей квартире были лестницы. Без лестниц вообще нельзя себе представить английского дома. Англичане уверяют, будто беганье но лестницам предохраняет от столь распространенного в их стране ревматизма. Оставляю это утверждение на совести англичан. В нашей квартире средняя и две крайние комнаты были расположен в разных плоскостях: чтобы из столовой попасть в спальню или кабинет, надо было спуститься на несколько ступенек.

На третьем этаже посольского здания, где было до десятка небольших комнат, жили главным образом те технические работники, которые непременно должны иметь свою резиденцию в посольстве. Во дворе находился маленький флигель, в нем обычно жили шоферы и уборщицы.

Дом был в общем значительно лучше Чешем-хауса, но все-таки не вполне удовлетворял нашим требованиям. Да и не удивительно: «Дом Харрингтона» был домом крупного английского магната. В нем в последние годы обычно жили четыре члена семьи