дела прошу срочно заменить Полозову другой кандидатурой. Начальник экспедиции Бондарев».

«Служебная. Якутская АССР, Белый Олень, Бондареву. Научные открытия не выбирают своих авторов. Губин».

«Москва, НИИ-240, Губину. Продолжаю настаивать срочной замене Полозовой. Обстоятельства складываются так, что наша совместная работа практически невозможна. Бондарев».

«Якутская АССР, Белый Олень, Бондареву. Повторяю: научные открытия не выбирают характеров своих авторов. Полозова — лучший специалист института по предлагаемой методике. Вы требуете невозможного. Губин».

«Якутская АССР, Белый Олень, для Полозовой. Маша, не усложняйте себе жизнь. По возможности избегайте ненужных столкновений. Помните: главное — эксперимент, подтверждение наших прогнозов, успех метода. Бондаревым постарайтесь найти общий язык. Губин».

«Москва, НИИ-240, Губину. Иван Михайлович, вы даже не представляете, какие монстры здесь собрались! До сих пор ещё сидят на геоморфологии. О спектрах вообще никогда ничего не слыхали. Деревня-матушка, край непуганых идиотов. Самое время пугнуть. Маша».

«Москва, НИИ-240, Губину. Считаю необходимым довести вашего сведения следующие факты: вчера научной конференции сотрудников экспедиции, посвящённой новой разведочной методике, аспирантка вашего института Полозова вела себя безобразно, если не сказать нагло. Её доклад, полный незаслуженных оскорблений адрес нашей экспедиции, вызвал всеобщее возмущение. Обстановка накалена предела. Подобного хулиганства своей практике ещё не встречал. Бондарев».

«Якутская АССР, Белый Олень, для Полозовой. Как директор института категорически предлагаю наладить терпимые деловые отношения Бондаревым, также всем коллективом экспедиции. Совершенно недопустимо противопоставлять личные антипатии судьбе метода. Вспомните трудности, которых рождался прибор, эксперимент, теория разломов целом. Возьмите себя руки. Будьте благоразумны. Безусловно надеюсь ваше умение нужные минуты подчинять эмоции интересам дела. Губин».

5

— Я настоятельно прошу вас, Бондарев, принять меня сегодня и выслушать.

— А зачем? У нас есть договор, который строго определяет наши с вами отношения. Я подрядчик, вы исполнитель. Я заказываю, вы исполняете. Чего вы от меня ещё хотите?

— Если подрядчик хоть на мизинец заинтересован в качестве тех работ, которые он заказывает…

— Слушайте, Полозова, оставьте вы эту лирику. Уж будьте уверены: за те пятьдесят процентов, которые я выложил на ваш метод, я получу с вас всё качество. До последней копейки.

— Для этого вам придётся, помимо пятидесяти процентов, выложить ещё и всё то оборудование, которое вы были обязаны предоставить мне по договору.

— Вам, конечно, опять чего-то не хватает?

— Не хватает.

— Ну чего?

— Манеры, у вас, Бондарев, типично аристократические. Уж не учились ли вы в пажеском корпусе?

— И это говорит мне человек, который орал на меня на конференции? Что же вы хотите, чтобы после этого я рассыпался перед вами в светских любезностях?

— За те глупости, которые вы говорили вчера на совещании, на вас нужно было не только кричать, а просто поставить вас к стенке.

— Да ну? Вот спасибо.

— Вы только вспомните свои слова: «Мы охватили крупномасштабной съёмкой сотни тысяч квадратных километров. Геоморфологический способ имеет большое будущее». Да если хотите знать, ваш геоморфологический способ устарел ещё при Петре Первом!

— Неужели? А я и не знал.

— Кстати говоря, юмор ваш, Бондарев, самого низкого пошиба. В вашем возрасте пора бы уже быть и поостроумнее.

— Ну вот что! Поговорили по душам, и хватит. И можете свою экстравагантность держать при себе. Если в Москве она производила впечатление на пожилых академиков, ваших благодетелей, то со мной такие номера не пройдут. Пока я начальник экспедиции и пока вы приехали работать ко мне, я всегда найду способ поставить вас на место. Со всем вашим столичным остроумием! И ещё одно. Таких спектаклей, которые вы позволили себе устроить на конференции, больше не будет. Я не позволю всяким приезжим московским девчонкам зачёркивать работу целой экспедиции.

— А у вас разве экспедиция, а не хранилище древних рукописей?

— Что, что?

— И потом, где же результаты работы вашей экспедиции? Где ваши месторождения? Ну, где они?

— Не занимайтесь демагогией, Полозова. Мы ведём государственную геологическую съёмку, мы осваиваем дикий романтический край…

— Вы мне месторождения покажите! Хотя бы на карте! Их нет. Вы набили свою безоблачную контору пухлыми отчётами, которые позволяют вам безнаказанно списывать десятки миллионов фактически украденных у государства рублей, и думаете, что занимаетесь нужным, важным делом?

— А всё-таки интересно узнать, чем вас там в Москве профессор ваш кормит: гвоздями или обыкновенным металлоломом?

— У вас мухобойня, Бондарев, а не современная разведочная экспедиция! Именно такие заспанные романтики, как вы, которые прячут свою инертность за высокие слова, и затопили геологию бюрократией и бумагами, через которые теперь приходится продираться, как сквозь джунгли!

— Да-а, не завидую я вашему мужу…

— Напрасно беспокоитесь — у меня его нет.

— Значит, отмучился, бедняга? Давно похоронили?

— Я смотрю, из всего разговора вас больше всего заинтересовал именно этот вопрос.

— Ну, а всё-таки? На каком году догрызли человека?

— Вы хотите оскорбить меня, Бондарев, хотите, чтобы я ушла? Не получится. У меня вообще не было мужа, так что хоронить было некого. Удовлетворены?

— Кому-то здорово повезло…

— Одним словом, Бондарев, месторождения искать вы не умеете, хотя и переводите каждый год тонны бумаги на составление оправдательных документов и отчётов.

— А вы, наверное, хотите вообще без отчётов работать? Безо всякого контроля, безо всякой ответственности?

— Отчёты теперь должны быть на двух-трёх страницах, даже на полстранице, а вы после каждого полевого сезона пишете целое собрание сочинений. Сейчас формулы нужны в геологии, а не слова.

— Вы, товарищ учёная девочка, явно раздуваете значение своей математики в геологии. И делаете это потому, что это вам выгодно. Так, мол, загадочнее, научнее. Под это дело, мол, с Бондарева можно лишнюю сотню рублей получить. Не выйдет. Геология пока ещё есть геология. И состоит она в основном из исключений, а не закономерностей. Так что рано ещё заменять вашими живоглотскими формулами живой человеческий опыт.

— Я и не сомневалась, что вы будете