Литвек - электронная библиотека >> Энгус Уилсон >> Современная проза >> Рассказы

Энгус Уилсон

Предисловие Как смех и жалость сочетать?

Избирательность человеческой памяти удивительна. Можно ли объяснить, почему из пестрого калейдоскопа лондонских впечатлений, встреч и бесед навсегда остался перед глазами небольшой зал ничем не примечательного трехэтажного дома в фешенебельном районе Челси, зал, где проходят заседания английской секции международного ПЕН-клуба? Несмотря на лето, на редкую в Лондоне одуряющую духоту, с которой не в силах справиться и прохладный вечерний ветерок, веющий от затаившейся за домами Темзы, зал набит битком.

На кафедре — улыбчивый человек, венчик седых волос обрамляет живое загорелое лицо. Он говорит, нередко заглядывая в лежащий перед ним машинописный текст, но это не сухая академическая лекция и даже не рассказ и не беседа…

Энгус Уилсон играет, перевоплощаясь, смеясь и негодуя, серьезную литературоведческую статью на несколько неожиданную тему — Диккенс и Достоевский. Резкая смена интонаций, умело выдержанная пауза, выразительная гримаса и вдруг открытая простодушная улыбка — нельзя устоять перед обаянием истинного артистизма. И уже нет за окном июльского вечера… Ненастным осенним днем бредут по мрачным и враждебным лондонским и петербургским улицам «униженные и оскорбленные», герои двух великих мастеров прошлого века. Э. Уилсон сопоставлял принципы изображения города у Диккенса и Достоевского, сравнивал особенности их юмора.

Один из крупнейших прозаиков современной Англии, признанный знаток творчества Диккенса, автор монографии о нем, переведенной на русский язык, Уилсон поражает глубоким знанием произведений Достоевского.

Наш разговор после лекции был, к сожалению, недолгим. Писатель явно был утомлен. Однако он с удовольствием вспомнил дни, проведенные в Ленинграде во время международной писательской встречи, посвященной судьбам романа, в 1963 году, Большой успех русского издания книги о Диккенсе его не удивил — «ведь у вас Диккенс популярен, может быть, больше, чем сегодня в Англии». С видимым интересом отнесся Уилсон к сообщению о том, что в СССР готовится издание сборника его рассказов.

Энгус Уилсон по праву считается одним из лучших английских рассказчиков, хотя издал всего три сборника рассказов — последний «То ли карта набекрень» в 1957 году. А свой первый опыт в этом жанре — рассказ «Малиновый джем» — Уилсон написал за один уик-энд 1946 года (в будни заниматься творчеством было некогда — он служил в читальном зале Британского музея). Собственно, можно сказать, что он довольно поздно пришел к профессиональным занятиям литературой — в 1955 году он подал в отставку с поста заместителя заведующего читальным залом. Но так уж сложилась жизнь…

Родился Энгус Уилсон в 1913 году в семье, по происхождению относившейся к «высшему среднему классу» — «Upper middle class». Он был шестым, самым младшим сыном. Его отец унаследовал достаточно денег, чтобы никогда не работать, но, как замечает писатель в книге эссе «Дикий сад» (1963), «ему их никогда не хватало, чтобы прокормить такую большую семью». Ко всему прочему, отец был, как и положено настоящему британскому джентльмену, азартным игроком, тратившим много времени и денег на бегах. У Энгуса с раннего детства развился своеобразный «комплекс бедности». Конечно, это была не та бедность, когда не на что купите кусок хлеба, не бедность тех, кто жаждет работы, но не может ее получить; эта была «бедность» среднего класса, когда уже невозможно жить на том уровне, к которому в семье привыкли, на том уровне, на котором жило предыдущее поколение.

Семья Уилсонов не могла позволить себе иметь такой дом, который им полагался «по чину». И они в буквальном смысле слова скитались, меняя гостиницы и пансионы. Безусловно обостренные впечатления детских лет нашли отражение в рассказе «Сатурналии» — в гостинице, описываемой в нем, «господа и слуги в равной мере принадлежали к разряду „люмпен“». Не имея собственного дома, без чего немыслима жизнь уважающего себя представителя «среднего класса», Уилсоны постепенно превращались в изгоев, в своего рода «люмпен-буржуа». Будущий писатель на собственном опыте с самых ранних лет познал трагический разрыв между претензиями и реальностью, между видимостью и сущностью, всегда служащий питательной средой как для романтических фантазий, так и для сатирического обличения.

Старшее поколение еще помнило дни благополучия и благосостояния, которое воспринималось как данное от века и на века. Но казавшиеся незыблемыми позиции рухнули. Остались лишь беспочвенные претензии — невозможно было признать полный и окончательный крах. Тогда Уилсоны начали фантазировать: лгать окружающим, детям, самим себе. Традиционный снобизм британского «среднего класса» был с юных лет знаком будущему писателю, и это знание в каком-то смысле определило основную тему его творчества — разоблачение лицемерия и претензии на значительность людей, у которых нет ничего за душой, да и кошелек пуст, но которые даже наедине с собой по привычке разыгрывают настоящих леди и джентльменов, «соль земли английской», какими они себя полагают.

Энгус Уилсон вырос рядом с ними, он знает их изнутри — повадки, манеры, образ мышления, стремления и цели. Столь исконное знание ведет к парадоксальной двойственности. Писатель видит их пустоту и нелепость, бесплодность и даже бесплотность — иногда его герои чудовищны, как фантомы (рассказ «Totentanz»).

В то же время большая часть его жизни прошла среди этих духовных монстров, он дышал одним воздухом с ними, это его родственники, и он сам хоть им и судия, но все же в чем-то — один из них. Летописец и правдивый хроникер социального и нравственного падения своего класса, Э. Уилсон выбрал путь созидания, творчества, но порвать все незримые связи не смог. Отсюда эта двойственность, даже не в оценке (оценка-то однозначна — он понимает, что удел его героев — полное и окончательное исчезновение), а в отношении. Эти люди вызывают смех, презрение, но одновременно и жалость. Всю палитру этих противоречивых чувств испытываешь к Морису («Что едят бегемоты»), прототипом которого, по существующему мнению, послужил отец писателя. Не зря сборник, где опубликован названный рассказ, называется «Такие славные ископаемые» (1950). Вообще можно сказать, что во всех «семейных рассказах» Уилсона, впрочем, так же, как и в его «семейной саге» — романе «Ничего смешного» (1967), персонажи раскрываются как бы с помощью своеобразного двойного видения. Даже у самого казалось бы отрицательного персонажа, к которому автор без колебания критичен, вдруг открывается нечто неожиданное, его образ поворачивается