Сергей Соколов Феникс в пламени Дракона Часть 3

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТАНЦЫ С ОГНЕМ

ГЛАВА 1

Виктэр. Столица Геаларской Республики.

38 день Лета 1938 года от Начала Хроник.

Пароход выглядел жалко — после долгого забвения он скорее напоминал груду ржавых обломков, чем корабль. Лет семьдесят назад это был красавец — длинный, стройный, с тремя мачтами, двумя высокими тонкими трубами и огромными гребными колесами. Должно быть владелец им очень гордился. В те годы такой корабль наверняка работал на престижной океанской линии, и публика любила его, но время беспощадно, как и революции: после восстания эквалитистов в 1876 году и смены власти много процветающих заводов и прекрасных кораблей оказались заброшены и забыты. Их хозяевам сразу стало не до заботы о своей собственности, главным для них в те первые годы после переворота было сохранить головы на плечах. Многие бежали в Ксаль-Риум или в другие страны Восточной Коалиции, а те, кто рискнул остаться, в большинстве своем, вскоре пожалели об этом.

Несчастный пароход — на его борту давно не осталось названия — был лишь одной из многих жертв революции. Должно быть, когда воцарился хаос, он проходил ремонт, да так и был брошен ржаветь в сухом доке, никому не нужный. Владелец либо оказался в тюрьме, либо сбежал с деньгами куда-нибудь в Магницию. Шли годы, а осиротевший корабль так и стоял в заброшенном доке, предоставленный сам себе, и понемногу ржавел и разваливался сам по себе. Никто не удосужился даже разобрать его корпус на железо. Теперь он неуклюже завалился на бок, мачты и трубы обрушились, на железном остове гребных колес догнивало немногое, что осталось от деревянных плиц. Металл корпуса проржавел насквозь, и Адриан ле Нэй поднимался по лесенке с большой осторожностью. Ступеньки опасно подавались под его весом, и рыжевато-серые пятна остались на костюме. Ле Нэй раздраженно скривился, подумав, что пиджак уже не вычистить по-нормальному.

В районе Марьер — некогда его называли сердцем геаларского кораблестроения — теперь повсюду царило запустение. Большинство верфей и заводов принадлежали частным владельцам и закрылись после прихода к власти эквалитистов, которых заботы о геаларском флоте занимали гораздо меньше, чем поиск врагов народа, шпионов и приверженцев старого режима внутри новообразованной Республики. Когда спохватились, уже давно было поздно: весь Марьер пришел в такое состояние, что проще стало построить новые предприятия, чем восстанавливать старые. И построили, конечно: выбора не было, даже эквалитисты осознали, что государство не может существовать без флота. Но заброшенныбе цеха разбирать не стали. Так они и стояли по сей день — мертвые, пустые, предоставленные разрушительному влиянию времени. Их единственными обитателями, помимо вездесущих ратт и гракк, были бродяги, которых устроила бы любая крыша над головой. Иногда здесь появлялась и публика иного сорта: заброшенные верфи стали любимым местом выяснения отношений между преступными группировками геаларской столицы, и тогда здешнее безмолвие нарушали звуки выстрелов. Полицейские без крайней необходимости не рисковали показываться здесь — разве что для того, чтобы погрузить в машину и увести в центральный морг очередного покойника, расстрелянного в упор неведомо кем. Словом, заброшенный район Марьер превратился в превосходное укрытие для того, кто хочет избежать внимания властей.

Ле Нэй осторожно прошел по хлипкой палубе и спустился во внутренние отсеки корабля. Здесь его уже ждал Дирижер.

— Хорошее жилище вы нашли для нашего каннивенца, — хмыкнул Адриан.

— Не хуже любого другого, — ответил резидент. — Вы не хуже меня знаете, что такое Марьер. Здесь искать можно долго.

— Он так и не разговорился? — спросил ле Нэй.

— Нет. Поэтому я и вызвал вас. Я не хочу доверять допрос, хм, тем, в ком сомневаюсь.

— Вы мне льстите, — заметил Адриан.

Дирижер иронию не поддержал.

— Этот человек — не трус. Но очень хочет жить. Он уверен, что если расскажет то, что нам нужно, в живых мы его не оставим. Я так и не смог его переубедить.

— Тогда можно отправить его в Агинарру, — предложил ле Нэй. — Там найдутся люди, которые переубедят его очень быстро.

— Возможно, этим все кончится. Но прежде я хочу попробовать разговорить его здесь. Это важно, и у нас мало времени. Его бумаги спрятаны где-то тут, в Виктэре. Нам нужно найти их. Нельзя оставить ни единого шанса ищейкам из «Омбрей».

— Как скажете, — следом за Дирижером ле Нэй спустился по еще одной лесенке и оказался в помешении, которое, вероятно, когда-то было каютой первого класса. Теперь, однако, из всей обстановки здесь остался матрас на полу и стул.

К стулу был прикован толстый мужчина средних лет. При появлении Дирижера и ле Нэя, он поднял на них ненавидящий взгляд. Испуганным, однако, он не казался. Дирижер жестом отослал охранника.

— Снова вы… — процедил толстяк. — Что еще? Я уже сказал: никаких переговоров, пока я не буду на свободе.

— Не вы ставите здесь условия, нар Кааринт, — ответил Дирижер. — Вы отвергли мое прошлое предложение, так сегодня я сделаю вам другое. Предоставляю вам выбор: или вы будете говорить со мной, или с этим человеком. Второе будет весьма болезненно.

Каннивенец ухмыльнулся.

— И вы готовы рискнуть? Прикончите меня раньше срока — не получите ничего. Вряд ли это понравится вашим боссам.

— Не тревожьтесь за нас, — холодно отозвался Дирижер. — Не прикончим. Он ваш, Маэстро. Делайте, что сочтете нужным.

Ле Нэй молча подошел к стулу. Юрген нар Кааринт вызывающе смотрел на него, однако за напускной бравадой Адриан замечал налет страха. Барон не мог не понимать, на что способны его бывшие работодатели, а боли боятся все.

Маэстро не стал ничего говорить. Переговоры — не его задача, этим занимается Дирижер. Он протянул руку и схватил каннивенца за запястье. Тот попытался отшатнуться, отдернуть руку, но ле Нэй держал его крепко. Второй рукой он сжал большой палец пленника, резко дернул, повернул. Нар Кааринт взвыл, выпучил глаза, задергался всем телом. Только теперь ле Нэй отпустил его и неподвижно замер рядом, сложив руки за спиной. Барон переводил дух, глядя то на него, то на Дирижера.

— Это для затравки, — спокойно пояснил тот. — Надеюсь, теперь вы понимаете, что мы не шутим. Не стоило вам связываться с «Омбрей», нар Кааринт. Вы думали, это сойдет вам с рук? Но мы не прощаем предательство. Учтите, у вас еще осталось девять возможностей ответить «нет», прежде чем мы от пальцев перейдем к глазам. Нам некуда спешить. Прямо