подобного рода.

Две сторожевых башни смотрели на восток: именно оттуда могла прийти опасность. Третья же, самая большая и просторная прямоугольная башня - донжон, надежно защищенная с тыла крутыми скалами, заросшими непроходимым лесом, являлась домом для всех обитателей замка. На четырёх её уровнях расселились хозяева и слуги. Здесь же были устроены и кладовые, и оружейная комната, и спальни, и каминная комната для женской части семьи.

Раньше хозяйская кровать отделялась от общего помещения лишь границами полога, соседствуя с ткацкими станками и прялками, скамьями, сундуками и шкатулками каминной комнаты. Беатриче уговорила мужа разделить помещение перегородкой, отделившей общий зал от супружеской спальни. Помещение залы стало гораздо меньше, зато у супругов появилось пространство для личной жизни. Это и не понравилось Луизе.

- Вечно ломбардийка придумывает всякие глупости! - ворчала она, щурясь при шитье. - Из-за этой нелепой стены света в комнате стало в два раза меньше, и не протиснуться. Между прочим, моим родителям не мешали домочадцы!

Но Беатриче никогда не реагировала на едкие замечания золовки.

- Нельзя сердиться на дам, не сумевших обрести мужа и детей, - со вздохом говорила она дочери. - Им, бедняжкам, и так приходиться влачить свои дни без любви!

Со временем рыжие волосы Агнесс солидно потемнели, но не утратили огненной рыжины. В сочетании с зелеными глазами и идеальной белой кожей это давало поразительный эффект. Родители возлагали на дочь большие надежды.

- Ты у меня красавица! - любовно гладила мать ненаглядную дочь по каштановым локонам. - Вот появимся при дворе герцога, и самый красивый, самый благородный из рыцарей положит к твоим ногам своё сердце!

Как часто в последнее время вспоминала Агнесс эти материнские слова. Ах, если бы Крайцы во время смогли заручиться брачным обещанием пусть и не самого "красивого" и "благородного", но достойного представителя знатного семейства! Тогда бы Агнесс не оказалась в жуткой ситуации, когда враг на пороге, а помощи ждать не от кого. В ту пору девушки из знатных семейств выходили замуж очень рано, но смерть матери, а потом и болезнь отца заставили Крайцев отложить замужество Агнесс до лучших времен. И вот ей уже минуло шестнадцать, а неё не то, что мужа - жениха не было!

Растерянная девушка прошла в родительскую спальню. Покойный Фридрих так и не успел до конца обжить эту комнату, и в ней всё ещё пахло горной лавандой и мятой, которые мать любила разбрасывать по полу.

Каменные стены закрывали вышитые женщинами Крайца разноцветные гобелены, поэтому в комнате всегда было тепло и уютно. Родители любили, оставшись наедине и греясь у жаровни обсуждать свои дела. Здесь же стояли сундуки с приданым Агнесс, шкатулки с украшениями и коробочки с пряностями, а на обустроенном в углу алтаре возлежала самая большая ценность Крайца - Библия семьи Беатриче.

Агнесс вытерла слёзы, взглянув на стул матери, но после недолгого раздумья, села всё-таки в кресло отца. Обхватив ладонями подлокотники, отполированные руками несколько поколений Крайцев, девушка почувствовала себя немного уверенней.

- Не надо паниковать! Посмотрим, чего они хотят. На крайний случай придётся отдать им постоялый двор и мост.

Агнесс настолько крепко задумалась о своём незавидном положении, что так и заснула в кресле.

Увы, но утро не оправдало надежд юной защитницы крепости.

Однако прежде чем в воздухе засвистели стрелы, появился парламентер.

Крайцы вышли на крепостную стену. Позади Густава - нового владельца крепости молчаливой тенью держалась его укутанная в траурную вуаль сестра.

- Мой господин - граф Пауль фон Геттенберг, - нагло заявил закованный в кольчугу переговорщик, - предлагает вам прекратить сопротивление и передать в его руки незаконно занимаемый вами замок. Только в этом случае гарантируем жителям Крайца жизнь!

Агнесс не захотела даже отвечать на такие наглые притязания, молча потащив за собой со стены упирающегося брата. Но разозлившийся Густав, вырвавшись, вернулся назад:

- Это земля моих предков! Её мы получили с Божьего благословения, так почему же должны отдать человеку постороннему, даже не баварцу?

- Крайц - выморочное владение, потому что связь вашего отца с ломбардийкой матерью была незаконной

От такого хамства замерли все защитники крепости. Понятно, что на головы парламентеров посыпались ответные оскорбления возмущенных уроженцев Крайца.

Нападавшие ответили градом стрел, а затем над головами обитателей замка с противным шорохом просвистело каменное ядро: раздались первые истошные крики боли, а в ворота с ужасающим грохотом забил таран.

Осада началась.

Расстроенная девушка, распорядившись об уже появившихся раненных, поднялась в покои родителей. Там у домашнего алтаря молилась тетка.

- Зря вы отказались от предложения сдаться! - заголосила та, ломая руки. - Нет ничего хуже осады! А если эти звери ворвутся в замок? Представляешь, что будет с нами?

- Замок хорошо укреплен! - с досадой перебила её племянница. - Если меня что и тревожит, то не осада! Куда исчезли грамоты?

- Какое это имеет теперь значение?! Кому нужны грамоты, когда вскоре здесь все будет предано огню, а нас... нас... Ты не знаешь, что делают мужчины с женщинами, врываясь в осажденный замок!

- Можно подумать, что вы знаете! - непочтительно отозвалась девушка. - Наверняка, мы погибнем, но разве люди приходят в этот мир не для того, чтобы умереть?

- Ох, Агнесс, ты такая же бессердечная, как и твоя ломбардийка мать!

Но племянница уже привыкла к ворчанию тётки и реагировала на него не больше, чем на квохтанье куриц на птичьем дворе.

- Как оповестить герцога о разбойничьем нападении фон Геттенберга? - рассуждала она вслух. - Генрих Лев, наверняка, не ведает даже о смерти Фридриха! Как справиться с хищником швабом?

Луиза растерянно пожала плечами.

- Я никогда его не видела, но слышала, что в молодости он был весьма недурен собой! Говорят, что дьявол когда-то наделил его прадеда серебряными волосами ....

Заслышав про серебряные волосы, Агнесс насторожилась. В памяти неожиданно ожило, казалось, давно забытое воспоминание.

Родители поехали на ярмарку в Аугсбург, прихватив старших детей: её и Фридриха. Отец собирался купить своему отпрыску хороший меч, а жене и дочери позолоченные серебряные браслеты, чеканкой которых славились аугсбургские ювелиры.

Беатриче, истосковавшаяся в глуши горного замка по суете городских улиц, с разрумянившимся от возбуждения лицом обходила ювелирные лавки, и пока мужская часть