мертвыми глазами, ожидая, когда он убьет снова.

— За Императора, — объяснил ей комиссар, пытаясь скрыть напряжение в голосе.

Нечто вынырнуло из-за деревьев позади него, жужжа, словно разозленное насекомое. Резко развернувшись, Айверсон открыл огонь наугад, но обтекаемое белое блюдце, передвигаясь зигзагами, уклонялось от выстрелов. Оно быстро приближалось к Хольту, скользя высоко над землей на антигравитационном поле. Диск был не больше метра в диаметре, но комиссар знал, что этим механизмом управляет бездушный разум. Искусственный мозг этого обычного дрона был не сложнее, чем у джунглевого хищника, но само существование подобной вещи было богохульством.

Технологии синекожих — ересь на лике Галактики!

Впрочем, в первую очередь стоило побеспокоиться о сдвоенных импульсных карабинах, установленных под фюзеляжем дрона. Пока диск петлял, уворачиваясь от огня Айверсона, его оружие вращалось на независимой подвеске и наводилось на человека. Карабины выплюнули очередь плазменных сгустков, но комиссар успел броситься в сторону. Рывок превратился в падение, и это спасло Хольта от второго залпа, выпущенного просвистевшей мимо машиной. Перекатившись, имперец выстрелил ей вслед и задел парой зарядов в момент разворота, но они только обожгли панцирь. Сердито стрекоча, дрон понесся обратно к Айверсону.

Очередь лазвыстрелов прошила бок диска, заставив его накрениться и обнажить уязвимое подбрюшье. Двигаясь с безумным наклоном, дрон взрыхлил землю потоками плазмы, изрешетив двух бессознательных конкистадоров. Кто-то взревел от ярости, и новые лазерные лучи вонзились в донышко «блюдца», взорвав один из импульсных карабинов. Вслед за ним детонировал второй, и устройство завращалось, потеряв управление. Изрыгая дым, напуганно механически бормоча, покачивающаяся машина метнулась в сторону леса, но Хольт уже вскочил на ноги и атаковал ее. Подпрыгнув, комиссар ударил шоковой булавой и сбил диск на землю. Творение тау попыталось взлететь, и Айверсон, охваченный ненавистью, начал бездумно наносить ему один удар за другим.

Дрон взорвался.

Ударная волна сбила Хольта с ног. Во время падения, которое продолжалось, казалось, целую вечность, он увидел, как взлетает к небу его оторванная рука, по-прежнему сжимающая шоковую булаву. Это было ужасное и нелепое зрелище, но комиссар неожиданно расхохотался, и кто-то другой засмеялся вместе с ним. Окинув взглядом поляну, Айверсон увидел Игнаца Кабесу, который стоял на коленях и хихикал сквозь маску из грязи и крови. Лазвинтовка изможденного конкистадора была направлена на обломки дрона.

Сержант верзантцев не понимал, почему встал на сторону комиссара. Он ведь уже отвернулся от Империума, примкнул к врагу в надежде на лучшую долю. Игнац не был ни первым, ни последним гвардейцем, который поступил так, но что же заставило его совершить глупость сейчас? Что мог предложить ему Айверсон, кроме новой боли и, возможно, быстрой смерти? Даже для комиссара этот мужик был полным психом! Вы только посмотрите на него, лежит с рукой, оторванной у локтя, и хохочет так, словно это лучшая шутка в Империуме. Псих! Вот только Кабеса смеялся вместе с ним, так что, может, он тоже свихнулся. Может, в этом и было все дело.

— За хренова Бога-Императора! — профыркал Игнац через остатки сломанных зубов.

Мгновение спустя второй дрон нырнул сержанту за спину, и грудь бойца взорвалась огненным гейзером плоти и крови. Опустив взгляд на шипящую дыру в торсе, Кабеса нахмурился, прикинув, что через нее может проползти взрослый трясинный змей. Просто чудо, что его туловище и все прочее еще держалось. Но это продлилось недолго.

Пока труп Игнаца складывался наподобие карточного домика, в котором вырезали всю семью, мимо пронесся еще один дрон, нацелившийся на Айверсона. Превозмогая внезапный прилив мучительной боли в изувеченной руке, комиссар поднялся на колени. Лазпистолет куда-то исчез, потерянный при падении. Конечно, выстрелы из него не остановили бы машину, но Хольт смог бы бросить ей вызов. Разве Бирс не говорил ему, что лишь непреклонность имеет значение при последнем подведении итогов? Но разве он не разуверился в этом давным-давно?

А если перестал верить, то почему до сих пор сражался? Может быть, потому, что старик Натаниэль неподвижно стоял на краю поляны, торжественно сложив руки за спиной, готовый наблюдать за своим учеником и оценивать его до самого конца. Пролетев мимо, дрон принялся описывать круги над комиссаром, щебеча и чирикая. Еще два диска, спустившись на поляну, присоединились к его танцу. Казалось, что машины становились более внимательными и восприимчивыми, словно части коллективного разума, действующие вместе, когда их становилось больше. Возможно, это было бредом, но Хольту померещилось, что этот ум живет настоящей злобой. Комиссар уничтожил одну из его составляющих, и единое сознание жаждало отмщения. Поэтому дроны играли с Айверсоном, наслаждались его беспомощностью, попытками подняться, опираясь одной рукой на коралл, и насмехались над желанием человека умереть стоя. Хольт почти чувствовал их ненависть. Не поэтому ли Империум отверг подобные технологии? Разве не проповедовала Экклезиархия, что думающие машины ненавидят живых и неизбежно ополчаются на своих создателей? Человечество давно уже на собственном горьком опыте убедилось в непогрешимости этой истины, но раса синекожих была молода и безрассудна. Возможно, в конечном счете беспечность их погубит. Дроны продолжали описывать круги над Айверсоном, но он нашел успокоение в этой мысли.

Щебетание механизмов переросло в визг, и комиссар приготовился к смерти, но диски внезапно умолкли и неторопливо отлетели на несколько шагов. Хольту показалось, что они сделали это нехотя и сердито, словно злобные псы, которых хозяева оттащили за поводок от добычи. Стоило стае отступить, как появились ее повелители. Низко пригибаясь, они вышли из-за деревьев, бросая на поляну взгляды вдоль стволов коротких карабинов и прижимаясь к кораллу с глубочайшим недоверием к открытой местности. Их было пятеро, все в легкой броне с крапчато-черными нагрудниками и в прорезиненных поддоспешниках. Длинные шлемы сводами возвышались над головами солдат, придавая им отдаленное сходство с какими-то ракообразными. Еще более странным их облик делали кристаллические сенсоры, встроенные в совершенно гладкие лицевые пластины. Комиссар мгновенно опознал пришельцев: следопыты, разведчики расы тау.

Несмотря на сутулость, воины двигались быстро и ловко. Рассредоточившись, они окружили Хольта с идеальной координацией охотников, связанных