ветра в скрипучих ветвях и тёмной листве, свивающих над ними и вокруг них плотную сеть. Словно скользящий по коже шёлк ощущал он движение тонких энергий, пронизывающих пространство. Обжигающие прикосновения. Эхо далёких всплесков страха и надежды, разочарования и радости, злости и наслаждения. И по мере того, как они шли, эти ощущения становились всё более отчётливыми. Они обдавали холодом прикосновения хищной стали, теплом согревающего огня, пляшущего в домашнем очаге, обжигали ударом плети по обнажённой плоти.

Но было и ещё одно. Навязчивое и липкое как воспоминание о врезавшемся в душу ночном кошмаре. Это было ощущение слежки. Озираясь по сторонам, меняя приближение и режимы встроенного в шлем визора, Фамулус осматривал колючие заросли, вглядывался в переплетение ветвей, в клубы тумана между корявыми, кривыми стволами, тронутыми колониями желтоватых грибов и ярко-зелёного мха. Но листья и ветви шевелил лишь заплутавший ветер.

И, всё же, Фамулусу казалось, что кто-то неусыпно за ними наблюдает. Но кто, или что? Эти ощущения не были похожи на обжигающую смесь ужаса и праведной ярости, рождаемых нечистым присутствием богомерзких тварей Сумеречья. Это ощущение напоминало эхо монотонно пульсирующей настороженности и смутной тревоги. Однако, без вмешательства сил Ирреальности дело явно не обошлось. А где Ирреальность - там жди беды. Хотя, при этом, более-менее стабильный ритм тонких энергий исключал факт прорыва Сумеречья. Тогда, откуда эти колючие ощущения чьего-то присутствия?

Фамулус решил поделиться своими ощущениями с исповедницей по личному каналу связи.

- Да, - согласилась Исповедница, - у меня те же ощущения, и я хотела поделиться ими с тобой, брат Фамулус.

- Ты чувствуешь, что это?

- Затрудняюсь ответить, - призналась сестра Вейл. - Это как будто бы повсюду, разлито в воздухе. Деревья, кусты, трава, камни. Как будто...как будто, лес следит за нами.

- Ты чувствуешь Сумеречье?

- Не понимаю, что я чувствую, - в голосе сестры Вейл звучали раздражённая неуверенность и тень досады. - Не похоже, но я не уверена. Лучше быть готовыми.

Лес поредел, и впереди замаячила поляна, затянутая туманом. В белёсых клубах, вьющихся на завывающем ветру, темнели очертания островерхих сторожевых башен и стен силовых заграждений, окружавших лагерь.

- Вот и исследовательская база, - промолвила Вейл.

- И выглядит она заброшенной, - ответил Фамулус. Информация, выведенная мини-компьютером на визор, свидетельствовала об остутствии всякой охраны и неактивности силовых заграждений. - Даже ворота открыты.

- Святый Император! Что же тут произошло? - выдохнула Вейл.

- Сейчас и узнаем, - Фамулус дал знак следовать за ним.

Тишина казалась осязаемой. Запустение действовало угнетающе. Между жилых блоков ползли извивающиеся полосы тумана, цепляясь за серые стены, а в узких проходах и в тянущихся между крышами и столбами проводах глухо подвывал холодный ветер.

Группа Фамулуса осторожно и настороженно двигалась по пустой базе, озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни души. Лишь серые сумерки. Лишь холодный туман. А сквозь слепые окна на них глядела тьма.

- Как будто все вымерли, - выдохнул кнехт, который шёл за Фамулусом.

- Однако, это не так, - ответил инквизитор.

Он подошёл к двери одного из жилых блоков и коснулся сенсорной панели.

На удивление, она оказалась рабочей. Створка с шипением отъехала в сторону, исчезнув в нише в стене.

Они оказались в чистом, герметичном помещении, освещённом тусклым матовым светом, который не раздражал глаз, и в то же время, помогал разглядеть пространство вокруг себя. Внутреннее убранство помещение было простым, и в то же время, напоминало о чём-то, что с натяжкой даже можно было назвать домашним уютом. У стены стояла двухъярусная кровать. В Красном углу горела лампада с Вечным Пламенем, освещая изображения Императора и Святых Нового Откровения. Чуть слева от лампады, упираясь в гладкую кремово-белую стену, стоял широкий, пластиковый стол с планшетным компьютером, подсоединённым к точке питания. Рядом лежал электронный блокнот, приборы для проведения полевых измерений, мнемоперо. На столе были разбросаны провода и переходники. Окно над столом было закрыто полупрозрачной мембраной. Противоположная стена была заставлена металлическими шкафами с прорезями. Через приоткрытую створку можно было заметить средства личной гигиены - мыло, гели для душа, шампуни,- нестиранное бельё. А с другой стороны проглядывали корешки толстых книг, в основном, научных изданий и справочников.

Но привлекло внимание вошедших другое. За столом, словно уснув от перенапряжения в разгар работы, полулежал человек, мужчина. По возрасту ему можно было дать как пятьдесят пять, так и двадцать пять - имперская медицина продлила жизнь людей и подарила возможность сохранять молодость облика и силу вплоть до самой смерти, дабы каждый мог дольше послужить Создателю и Императору. На нём была серо-зелёная форма полевого научного сотрудника. Это был один из планетографов.

Фамулус подозвал сестёр ордена Девы Милосердной. Они осторожно и быстро перетащили его на кровать. Однако, в чувства его привести не удалось.

- Он жив, инквизитор, - ответила одна из них. - Только как будто бы в глубоком сне, или коме. Его жизненные процессы крайне замедлены и заторможены. Жизнь едва в нём бьётся.

Фамулус кивнул. Подошёл к человеку, коснулся пальцами его лба и сосредоточился. По телу прошла тёплая волна расслабления, словно его затягивало в тихий омут. Погружение в сознание происходило быстро. В мягкой полумгле вспыхивали и гасли меняющиеся образы, звуки, обрывки фраз. Фамулус увидел маленький, уютный жилой блок-квартиру. Миловидную женщину в длинном домашнем платье. Она хлопотала на кухне, резала хлеб, раскладывала его в хлебницу. Ей помогала девочка лет десяти. На варочной панели стояла кастрюля, испод крышки которой тянулись извивающиеся локоны пара. Пахло чем-то наваристым и вкусным, от чего в животе приятно урчало в предвкушении. Фамулус ощущал тёплую тяжесть у себя на коленях. У него на руках сидел мальчик лет пяти. Он чувствовал, как покачивает его на колене. Чувствовал напряжение мускулов лица, растянутого в светлой улыбке. Мальчик улыбался в ответ. Семья. Счастье. Ощущение покоя и умиротворения, растекающегося по телу после тяжёлого рабочего дня гражданина Империи. Потом была тьма. Грохот. Тьму перечёркивают очереди автоматических винтовок, трассирующие пули вспарывают черноту. Расцветающие яркими цветами взрывы освещают развалины домов. Щербатые, изломанные стены. Среди этих стен, укрываясь от