зданий, для чего обложил население высокими налогами. Он исходил из постулата: «Лишние деньги у народа — зло для народа». Впрочем, такой практики придерживались практически все правители традиционного социума, поэтому им не грозила «цивилизационная сытость». Вот уж где бедность — не порок, а средство этнического выживания. Однако более продуктивным средством регулирования потребления сегодня служат расходы на науку, экологию, инфраструктуру, культуру. Суть таких расходов заключается в том, чтобы тратить средства не на непосредственное потребление вполне обеспеченных граждан, которые начинают жить по принципу «быстрее потребил — быстрее выбросил», а на повышение качественных характеристик всего общества и цивилизации в целом. То есть объективное возрастание роли государства в рыночной «свободной» экономике должно быть переориентировано с наращивания социальных расходов паразитарного свойства на те сферы, которые развивают общество. Кстати, в этом плане есть чему поучиться у Советского Союза. Несмотря на нехватку средств, в стране была создана широкая сеть центров по развитию творчества у детей («Дома пионеров») с массой бесплатных кружкой по интересам. Другое дело, что дальше путь творчески одаренных молодых людей лежал в жестко иерархические государственные структуры и возможности проявить себя так, как это получилось у Б. Гейтса, С. Джобса, С. Брина и других творцов компьютерной революции, не было.

«Цивилизационные расходы» являются единственно плодотворной альтернативой разбуханию потребления и гонки вооружений. Но чтобы осуществить политику осмысленного сдерживания доходов, необходимо ясное понимание проблем разложения и политическое мужество в преодолении сопротивления охлократии и лоббистов «общества потребления».

Очевидно также, что в политику восстановления этноэнергетики должны входить традиционные меры: борьба с алкоголизмом и наркоманией, с демографическим кризисом, возрождение промышленности и сельского хозяйства (т. е. реальной экономики), противостоящей победоносному шествию «экономики услуг».

В либерализованной Западной Европе понемногу начинают понимать, что не только тоталитаризм крайность, но и тотальные свободы ведут в тупик. Это дает надежду (правду небольшую), что общество образумится и начнет более действенно сопротивляться деградантам.

Заключение

Человечество как интеллектуальная цивилизация с письменностью, литературой, философией насчитывает около 6 тысяч лет. Наука развивается около 2,5 тысяч лет. Последние 250 лет земная цивилизация включает в свою жизнедеятельность такой материальный компонент как машинное производство и технические средства связи. И всего несколько десятилетий назад появился прообраз искусственного интеллекта — «думающая» машина — компьютер. То есть по историческим меркам человечество совсем недавно перешло на принципиально качественно иной уровень развития, позволяющий ему пробить скорлупу приземленного земного существования и стать «космическим» по своему потенциалу.

Высокие темпы развития увеличили также и скорость державного старения. У богатеющих наций появилась угроза раскручивания «позднеримской болезни», включающая в себя социальный паразитизм и падение рождаемости ниже уровня воспроизводства населения, что приведет к заполнению вакуума пришлыми народами. В итоге, демографический коллапс, снижение этноэнергетики некогда выдающихся наций, потеря качеств, выведших их когда-то на передовые позиции, может сокрушить западную цивилизацию, создавшую современный индустриально-интеллектуальный мир.

Римская империя «усыхала» на протяжении нескольких столетий. Столь же медленно сходила со своего державного пьедестала Византия. Зато Великобритании на потерю ведущей роли понадобилось пятьдесят лет. В начале XX века она — первая держава мира, владычица морей, хозяйка империи над которой не заходит солнце, а в 1950-е годы — младший партнер США, а сегодня — это территория, колонизируемая народами, над которыми она некогда владычествовала. Восхождение на вершину заняло около двух веков, а на спуск потребовалось времени в четыре раза меньше. Правящий класс Советского Союза, чтобы пробиться на политический Олимп, затратил полвека и всего пять лет, чтобы разрушить государство. А новой власти хватило десять лет, чтобы превратить страну во второразрядную державу и сырьевой придаток мировой экономики. Остается посмотреть, с какой скоростью процессы державного и этнического спада будут происходить в Соединенных Штатах.

В мировой истории не раз возникали ситуации своеобразной запрограммированности системы на самоубийство. Это выражалось в том, что правители или правящий класс в целом делали политические ходы, неотвратимо влекущие государство к поражению. Причем, нередко их предупреждали об ошибочности политики, но ничего не помогало, систему буквально толкали к краху.

С определенного этапа деградация может перерасти в дегенерацию (вырождение). В этом случае потеря качества переходит в потерю здравого смысла. Руководство, правящий класс, общество как бы глупеют. Начинают делать глупость за глупостью и неподдающиеся логике ошибки.

Однако современной цивилизации очень повезло. Мы знаем, как деградировали прежние общества. Античный социум не имел этого знания. Опыт предшествующих культур был практически неизвестен. От нас зависит, воспользуемся ли мы этим опытом, или проигнорируем его под лозунгом: «история учит, что народы ничему не учатся».

Так какие выводы можно сделать на основе прошлого опыта и имеющегося настоящего?

В современном мире водораздел проходит между свободой вседозволенности и свободой в ответственности; свободой деградации и свободой созидания. Тысячелетний спор-соревнование традиционного социума и так называемого «модерна» — это поиск соотношения статичной живучести и динамичного развития.

Европа (западная и центральная) не раз находилась на грани цивилизационного спада, но каждый раз находила силы восстанавливать свою форму. В наше время Европа вновь вошла в фазу энергетического угасания. Сумеет ли она отвернуть от приближающейся пропасти или во имя гедонизма («после нас хоть потоп») сохранит инерцию движения к своему историческому концу? Чтобы разрешить дилемму, Западу необходимо будет разобраться с проблемой свободы, в частности — является ли свобода осознанной необходимостью или это неконтролируемый процесс, заканчивающийся пропастью? Великие философы XIX века Гегель и Кант считали сверхцелью мировой истории прогресс свободы. Но процесс не может длиться