разве наверстаешь? У нас и сейчас мало рожается детей, а уж тогда…
Мы выпиваем, Захар ест огурец с кончика ножа, потом делает быстрое, практически незаметное движение кистью руки. Бум! Нож трепещет, вонзившись в дверной косяк. Красиво запустил! Только у нас каждый мужичок знает, как с ножиком обращаться. И я так могу! Ну, почти так. Это не трудно. А если хорошее оружие, то совсем легко. — Я вот что думаю, — говорит Захар. — Скучно ты живёшь. И неправильно. Тебе нужно хобби. — Чего? — удивлённо переспрашиваю я. — Займись чем-нибудь. — Степан вот ножи мастерит. И для нервов полезно, и есть, чем время занять. — Вон ты о чём… Не, ножи я не умею. — Научишься. Берёшь напильник, или рессору. А лучше их вместе. В общем, не знаю я, у Стёпки спроси. А я могу научить лобзиком выпиливать, этим я сам когда-то занимался. Жалко, лобзика у меня нет. А вот ещё вариант: мебель из ивы плести. А что, полезное дело! — Не, мебель не буду. Ерунда это. Зря время терять. — А торчать в библиотеке — не зря время терять? Скоро прохвессором, блин, заделаешься. Будешь, как Архип; вроде и умный, а вроде и глупый. Наливай, чего ждёшь? — Это правильно. Лучше двинем по маленькой. — Какое же тебе занятие-то предложить? Можно ещё по бабам. Взрослый уже, пора. — С этим я без тебя как-нибудь разберусь, — говорю я. — В том и беда, что «как-нибудь». Медсестричка твоя, Катька, она ж ещё маленькая. Сколько ей, пятнадцать? — Вроде, шестнадцать, — бурчу я. — Я и говорю… — взгляд Захара мгновенно делается жёстким и сердитым. — Нет, я, конечно, понимаю, главное, чтобы девка созрела. Сколько ей — второй вопрос. Ты смотри! Не смей обижать! Пока гражданкой не станет, чтобы всё у вас аккуратно… Упаси тебя Боже! — Ты что, Захар? — натурально возмущаюсь я. — Ты, вообще, о чём? Мы просто дружим. Друзья мы, понимаешь, и больше ничего. Мы, в самом деле, друзья, если кто-то где-то услыхал что-то другое — это пустая брехня! — Раз так, дружите себе. А то скажу Ренату. Он тебя вмиг обженит. А чё, ты молодой да здоровый. Любая счастлива будет. Выбирай бабёнку посочнее, и вперёд. А хочешь, двух бери. Это хобби, так хобби! Настоящее, мужское! Не то, что лобзиком. А сам на меня лукаво так смотрит, а под вислыми рыжими усами наглая ухмылка прячется. У-у-у, таракан хитрющий! Понимает, что мне после стаканчика захотелось немного покуролесить, развеяться малость. Там видно будет. А пока… — Наливай!
— Не раскисай! Что-то ты раскис, друг, — говорит Захар. И вовсе я не раскис! Напротив, мне хорошо. Только надо собраться, привести себя в порядок. Эту сложную мысль я старательно втолковываю Захару. — Ладно, коли так. А то в бутыли ещё много осталось…
— Захар, объясни, почему Степан меня выбрал? Раньше ты это делал… и он… а сегодня я. Почему? — Почему, почему? Да потому! Присматривается он к тебе. Сколько лет Степану? Шестьдесят два. А Хозяин и того старше. И я не пацан уж. Пока тянем, только надолго ли нас хватит? А молодёжи, считай, почти что нет. На тебя, оболтуса, вся надежда! Нам понять нужно, на что ты годишься, вот и смотрим. Если хочешь знать, Клыков на тебя глаз положил, ему люди нужны. И лесникам нужны. Фиг им! Мне ты тоже не лишний. Не отдам! Ладно, Захар, не отдавай. Я согласен. Мне и в милиции неплохо. За это и выпьем!
— Захар, ты скольких на тот свет отправил? — Думаешь, я покойников считаю? Зачем мне? — Нет, я понимаю, что до фига. Ну, сколько? Десять? Двадцать? — Да уж поболе. Когда я начинал, тебя ещё и в проекте не было. Чечня — слыхал про такое? — Ага. — Не ври! Откуда тебе слышать? Может, и про Донбасс знаешь? Молод ты, знать про это! — Сам же рассказывал. — Мало ли что я рассказывал? А ты не верь всему! Кстати, что за интерес такой непонятный? — взгляд Захара становится трезвым и очень внимательным. — Просто так спросил. Понимаешь, я человека убил. Почти убил… если честно, тошно мне от этого. И страшно. Там, на площади чуть не обделался. Ты тоже каждый раз… ну, это… переживаешь? — Вон ты о чём! Не до переживаний мне. Привык. — Хорошо, ну, ладно. А когда первого кончал, тоже всё нормально? — Когда первого? Видишь ли, Олежка, тут дело такое… когда я своего первого завалил, о другом переживал — как бы самому не стать жмуром. Может, и обделался, только давно об этом забыл, и вспоминать не намерен. Понял? А если понял — давай по последней, и баиньки. Отдохнуть тебе надо. Выпил я ещё, по-моему, даже без закуски. А дальше — туман. Кажется, Захар пытался забрать у меня бутыль, вроде бы укладывал в постель, да не уложил, потому что мне хотелось продолжения.
Мы выпиваем, Захар ест огурец с кончика ножа, потом делает быстрое, практически незаметное движение кистью руки. Бум! Нож трепещет, вонзившись в дверной косяк. Красиво запустил! Только у нас каждый мужичок знает, как с ножиком обращаться. И я так могу! Ну, почти так. Это не трудно. А если хорошее оружие, то совсем легко. — Я вот что думаю, — говорит Захар. — Скучно ты живёшь. И неправильно. Тебе нужно хобби. — Чего? — удивлённо переспрашиваю я. — Займись чем-нибудь. — Степан вот ножи мастерит. И для нервов полезно, и есть, чем время занять. — Вон ты о чём… Не, ножи я не умею. — Научишься. Берёшь напильник, или рессору. А лучше их вместе. В общем, не знаю я, у Стёпки спроси. А я могу научить лобзиком выпиливать, этим я сам когда-то занимался. Жалко, лобзика у меня нет. А вот ещё вариант: мебель из ивы плести. А что, полезное дело! — Не, мебель не буду. Ерунда это. Зря время терять. — А торчать в библиотеке — не зря время терять? Скоро прохвессором, блин, заделаешься. Будешь, как Архип; вроде и умный, а вроде и глупый. Наливай, чего ждёшь? — Это правильно. Лучше двинем по маленькой. — Какое же тебе занятие-то предложить? Можно ещё по бабам. Взрослый уже, пора. — С этим я без тебя как-нибудь разберусь, — говорю я. — В том и беда, что «как-нибудь». Медсестричка твоя, Катька, она ж ещё маленькая. Сколько ей, пятнадцать? — Вроде, шестнадцать, — бурчу я. — Я и говорю… — взгляд Захара мгновенно делается жёстким и сердитым. — Нет, я, конечно, понимаю, главное, чтобы девка созрела. Сколько ей — второй вопрос. Ты смотри! Не смей обижать! Пока гражданкой не станет, чтобы всё у вас аккуратно… Упаси тебя Боже! — Ты что, Захар? — натурально возмущаюсь я. — Ты, вообще, о чём? Мы просто дружим. Друзья мы, понимаешь, и больше ничего. Мы, в самом деле, друзья, если кто-то где-то услыхал что-то другое — это пустая брехня! — Раз так, дружите себе. А то скажу Ренату. Он тебя вмиг обженит. А чё, ты молодой да здоровый. Любая счастлива будет. Выбирай бабёнку посочнее, и вперёд. А хочешь, двух бери. Это хобби, так хобби! Настоящее, мужское! Не то, что лобзиком. А сам на меня лукаво так смотрит, а под вислыми рыжими усами наглая ухмылка прячется. У-у-у, таракан хитрющий! Понимает, что мне после стаканчика захотелось немного покуролесить, развеяться малость. Там видно будет. А пока… — Наливай!
— Не раскисай! Что-то ты раскис, друг, — говорит Захар. И вовсе я не раскис! Напротив, мне хорошо. Только надо собраться, привести себя в порядок. Эту сложную мысль я старательно втолковываю Захару. — Ладно, коли так. А то в бутыли ещё много осталось…
— Захар, объясни, почему Степан меня выбрал? Раньше ты это делал… и он… а сегодня я. Почему? — Почему, почему? Да потому! Присматривается он к тебе. Сколько лет Степану? Шестьдесят два. А Хозяин и того старше. И я не пацан уж. Пока тянем, только надолго ли нас хватит? А молодёжи, считай, почти что нет. На тебя, оболтуса, вся надежда! Нам понять нужно, на что ты годишься, вот и смотрим. Если хочешь знать, Клыков на тебя глаз положил, ему люди нужны. И лесникам нужны. Фиг им! Мне ты тоже не лишний. Не отдам! Ладно, Захар, не отдавай. Я согласен. Мне и в милиции неплохо. За это и выпьем!
— Захар, ты скольких на тот свет отправил? — Думаешь, я покойников считаю? Зачем мне? — Нет, я понимаю, что до фига. Ну, сколько? Десять? Двадцать? — Да уж поболе. Когда я начинал, тебя ещё и в проекте не было. Чечня — слыхал про такое? — Ага. — Не ври! Откуда тебе слышать? Может, и про Донбасс знаешь? Молод ты, знать про это! — Сам же рассказывал. — Мало ли что я рассказывал? А ты не верь всему! Кстати, что за интерес такой непонятный? — взгляд Захара становится трезвым и очень внимательным. — Просто так спросил. Понимаешь, я человека убил. Почти убил… если честно, тошно мне от этого. И страшно. Там, на площади чуть не обделался. Ты тоже каждый раз… ну, это… переживаешь? — Вон ты о чём! Не до переживаний мне. Привык. — Хорошо, ну, ладно. А когда первого кончал, тоже всё нормально? — Когда первого? Видишь ли, Олежка, тут дело такое… когда я своего первого завалил, о другом переживал — как бы самому не стать жмуром. Может, и обделался, только давно об этом забыл, и вспоминать не намерен. Понял? А если понял — давай по последней, и баиньки. Отдохнуть тебе надо. Выпил я ещё, по-моему, даже без закуски. А дальше — туман. Кажется, Захар пытался забрать у меня бутыль, вроде бы укладывал в постель, да не уложил, потому что мне хотелось продолжения.