как всегда: полной энергии и эмоций, остроглазой и бойкой. Гуртадо подозревал, что характер и мимика Хонен были компенсацией за ее кукольное телосложение.

Бронци глянул в казарму, где разместились его Джокеры, Бойцы играли в кости, пили и развлекались как могли. Кто-то чистил оружие и полировал броню, пытаясь стереть красную пыль, затвердевшую от долгого пребывания в пустыне.

— Я пойду прогуляюсь, — обратился гетман к Тче.

Чавкая, паша взглянул на ноги Гуртадо. Тот был еще в доспехах, но уже успел разуться. Пальцы ног выглядывали из дырок в шерстяных носках.

— Просто надо развеяться, — сказал Бронци, сняв броню и скинув ее на горячий пол. — И воды набрать, — добавил он, указав на пустые бутылки.

Увидев, что гигант исчез, Гуртадо ощутил разочарование. Уксор теперь разговаривала со своими помощниками во внутреннем дворе.

Как только он вошел во двор, Хонен повернулась. Вечер окрасил небо в фиолетовый цвет.

— Гетман Бронци? Вы что-то хотели? — спросила она. Ее слова прозвенели кусочками льда.

В ответ Бронци дружелюбно улыбнулся и показал на пустые бутылки.

— Иду к насосу, — ответил он.

Уксор подошла к нему, оставив своих помощниц. Маленькая, тоненькая, она походила на подростка. Обувь на высоких каблуках лишь подчеркивала ее миниатюрность. У нее были круглое лицо, маленький рот и иссиня-чёрная кожа, а глаза казались огромными. То, что в столь молодом возрасте она обладала такой ответственностью и властью, являлось полностью ее заслугой. Бронци считал ее особенной: прекрасной и утонченной, он чувствовал власть, исходящую от ее маленькой фигуры.

— Идете к насосу? — спросила она, перейдя с низкого готика на эдесситский.

Она часто так поступала. У нее была привычка, разговаривая с людьми один на один, переходить на их родной язык. Бронци предполагал, что демонстрация владения языками должна была подчеркивать ее искренность и интеллект. В Эдессе, откуда он родом, это называлось выпендриваться.

— За водой.

— Раздача воды уже закончилась, гетман, — произнесла Хонен. — По-моему, это просто прикрытие вашего любопытства.

Гуртадо пожал плечами:

— Ну, вы меня знаете.

— Именно поэтому я подумала о любопытстве.

Она пристально смотрела на него. Ее взгляд скользнул вниз, к его босым ногам. Уксор старалась не выпустить на лицо улыбку. Разуваясь, Гуртадо именно на это и рассчитывал — на ее чувство юмора.

Он стоял перед ней, втянув живот и пытаясь выглядеть при этом непринужденно.

— Тяжело? — Она ухмыльнулась.

— Что?

— Брюхо удерживать?

— Не понимаю, о чем вы, уксор, — ответил он.

Хонен кивнула:

— А я не понимаю, почему вас до сих пор не комиссовали, гетман Бронци. Разве у нас отменены требования по физическому состоянию?

— И ограничения по весу, — произнесла одна из четырех девочек-подростков, помощниц Хонен.

— Очень смешно. Можешь поиздеваться, — сказал Бронци.

— Могу, — насмешливо согласилась помощница.

— Я все еще лучший боевой офицер, который у вас есть.

Хонен нахмурилась:

— Возможно, тут есть доля правды. Поэтому умерьте любопытство, Гуртадо. В ближайшее время вам сообщат все, что нужно знать.

— Специалист?

Хонен метнула вопросительный взгляд на своих помощниц, при этом явно применив свой цепт. Они сразу же отвели глаза, схлопотав психический выговор.

— Кто-то проболтался.

— Что за специалист? — настаивал Бронци.

Она снова повернулась к нему:

— Я все сказала.

— Да-да, я узнаю все, что мне нужно, когда будет нужно, — произнес он, помахивая бутылками.

— Успокойте своих людей, гетман, — сказала она, собираясь уходить.

— Танцоры прибыли? — спросил Гуртадо.

— Танцоры?

— Они уже должны быть здесь. Пето мне проспорил. Их ведь еще нет?

Глаза Хонен сузились.

— Нет, их еще нет. Мы ожидаем их с минуты на минуту.

— Ясно. Тогда я прошу дать мне разрешение на розыск и выяснение, почему они задерживаются.

— Ваша тревога за друга делает вам честь, но разрешения вы не получите.

— Скоро стемнеет.

— Именно. Поэтому я не хочу, чтобы вы бродили за периметром.

Бронци кивнул.

— Мы разобрались с этим? В вашем мозгу не сформируется никаких остроумных, но неверных истолкований моего приказа?

Гетман покачал головой.

— Лучше бы так и было. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, уксор.

Хонен ушла стуча каблуками и на ходу отдавая приказы через цепт своим помощницам. Те устремились за уксором, бросая на Бронци насмешливые взгляды.

— Давайте, глазейте. Суки, — пробормотал он.

Гуртадо вернулся в казарму.

— Тче?

— Да, гет?

— Собирай солдат. У тебя десять минут.

— Это разрешено, гет? — вздохнул Тче.

— Абсолютно. Уксор дала мне знать, что не хочет реверансов вокруг да около. Скажи ребятам, чтобы все было быстро и профессионально. Это шанс для них показать себя.

— Значит, без реверансов?

— Да, Тче, Быстро и профессионально. Ты понял?

— Да, сэр!

Гуртадо обулся и понял, что неплохо бы еще зайти в туалет.

— Пять минут, — сказал он паше.

Он нашел уборную, зловонную яму с известкой в конце коридора, расстегнул ширинку и вздохнул с облегчением. В соседней душевой мылись солдаты, он слышал их пение.

— Сегодня ночью вы останетесь тут, — раздался голос у него за спиной.

Бронци напрягся. Голос был тихим, но твердым. Сильным, как притяжение мертвого солнца.

— Думаю, я сначала закончу здесь свои дела, — ответил гетман, не оборачиваясь.

— Сегодня вы останетесь здесь. Никакого веселья и игр, никаких нарушений правил. Вам ясно?

Бронци застегнул ширинку и повернулся.

Позади него стоял тот самый специалист. Бронци не спеша оглядел его. Святая Терра, он не просто огромный, а настоящий гигант. Черты его лица надежно скрывала тень капюшона.

— Это угроза? — спросил Гуртадо.

— Неужели я должен угрожать вам?

Бронци сузил глаза. Смелости ему было не занимать.

— Ну попробуй, если хочешь.

Специалист расхохотался.

— Вижу, вы не робкого десятка, гетман.

— Лишь потому, что вы застали меня в неудобный момент.

— Бронци, правильно? Я слышал о нас. Самая бесстыжая морда в Имперской Армии.

Гуртадо не смог сдержать улыбку, но его пульс участился.

— Я ведь мог покалечить тебя, сынок, — сказал он.

— Вы могли попробовать, — ответил специалист.

— И покалечил бы, не сомневайся.

— Да, возможно. Но не стоит. Не стоит вредить друзьям. Позвольте мне быть откровенным с вами. Сегодня ночью кое-что произойдет, и вас там быть не должно. Не лезьте туда. Вы сами скоро все узнаете, а пока поверьте мне