— Гермес на связи, Алиф-Ро-Гимел. Толтийский корабль, похоже «Попакапью», сел тридцать минут назад. Он произвел незапланированную посадку, должен был опуститься на дальней стороне Калафалы и шел на малой высоте, пока не прошел над горами. Портовые власти были вне себя, но толтийский капитан сообщил, что на корабле возникли неполадки с двигателем и что он обязуется быстренько привести все в порядок.

— Почему вы не сообщили мне сразу?

— Это не казалось таким уж необходимым. Как только «Попакапью» сел, его люки открылись, и экипаж вышел наружу Они немедленно отправились к башне контроля, а затем часть из них двинулась в отель и в таверну. Они не проявляли враждебных намерений, сэр Кроме того, у нас нет повода ожидать враждебности.

Проскользнул ли в голосе Тенно вопросительный тон? Он добавил:

— Сэр, еще больше тенолт покинуло корабль. Они не вооружены — как и остальные.

Рамстан продолжил свой путь. Он остановился под деревом на краю поля. Увидеть свой корабль, «Аль-Бураг», он не мог, поскольку тот стоял на заглубленном причале в центре бетонного колодца. Но зато была видна верхняя часть устрицеобразного толтийского корабля. Все остальное скрывал тройной ряд огромных деревьев, похожих на тополя. Только калафалане могли додуматься посадить деревья и цветы посреди посадочного поля.

Этот корабль должен быть «Попакапью» — тем, что стоял поблизости от «Аль-Бурага» в толтийском порту в ту ночь, когда «Аль-Бураг» так неожиданно стартовал без позволения толтийских властей.

И если уж «Попакапью» здесь — как, кстати, тенолт нашли «Аль-Бураг»? — то его капитан должен будет, рано или поздно, нанести Рамстану визит. Он должен будет спросить, почему земной корабль совершил столь неправомочный взлет. А спросит ли? Он знает почему.

Рамстан пошел дальше. Когда он достиг края поля, то вышел из-под деревьев и двинулся в южном направлении. Спустившись по холму достаточно далеко, чтобы его не заметили с толтийского корабля, он пошел на восток по склону На этот круг у него ушло полчаса, прежде чем он подошел к «Аль-Бурагу» с востока.

Он постоял, прислонившись к тонкой винтообразной опоре административного здания, чтобы перевести дыхание и полюбоваться — в который уже раз? — своим кораблем.

С этой стороны поля он мог увидеть верхнюю часть «Аль-Бурага». Корабль стоял в углублении, противоположная сторона которого была высокой и вертикальной. С ближней стороны к судну были подведены аппарели, предназначенные для передвижения экипажа и доставки на борт груза.

Множество калафалан стояло у краев углубления, рассматривая «Аль-Бураг». Словно припав к причалу, корабль пылал ярко-алым яростным пламенем и выдыхал свет. Он был похож на чудовищную звездную рыбу, горящую, словно уголь, выпавший из костра. Из массивного центрального корпуса торчали в стороны пять лап. Такую форму ему придали, поскольку она была удобна для погрузки и выгрузки груза и продовольствия, а также для входа и выхода экипажа. Перед отлетом корабль примет свой космический вид за две минуты, поскольку для этого ему не надо изменяться. Пять лап, покрытых сотнями тысяч мельчайших защитных пластин, сократятся в длину, увеличатся в обхвате, подтянутся вверх и станут частью блюдце-образного тела. Или, если кораблю придется лететь в атмосфере, он примет заостренную обтекаемую форму. Экипажу не грозила опасность быть раздавленным в коридорах или каютах во время трансформации. Датчики в переборках регистрировали все, чему не должно было быть причинено никакого ущерба и вреда. Только если капитан — или представитель властей — отменит при помощи устного кода сдерживающие функции, изменение формы корабля может быть опасным для экипажа.

Рамстан пересек поле и вежливо проложил себе путь сквозь сотенную толпу пришедших полюбоваться на корабль. Калафалане улыбались и обращались к нему на своем родном языке или на урзинте. Многие пытались дотянуться и коснуться его. Их пальцы осязали метеорную пыль, кометный порошок, звездные лучи и плоть всего живого мира Земли. Или так они утверждали.

Рамстан дипломатично улыбался, когда пальцы касались его. Он улыбнулся ребенку, показывавшему на него пальцем, и слегка пьяной женщине. Та махнула ему рукой, поводя пальцами в знак того, что не прочь назначить ему свидание.

В эту минуту он завидовал тем из своего экипажа, кто мог бы принять ее приглашение. Но он должен был вести себя как представитель лучшей части земного человечества. Нравилось это ему или нет, он был облачен в моральный доспех. Это не была мораль Калафалы — чисто земная мораль. И его собственная.

Местные жители не понимали его поведения. Что-то в нем отпугивало их, хотя они и не высказывали это прямо. И, несмотря на это, они тянулись потрогать его жаждущими чуда руками. Он мог быть холоден, как межзвездное пространство, но и это тоже возбуждало. Холод сгорал в пламени красоты.

— Кала!вата! Кала!вата! — растекалось вокруг него бормотание. «Кала-» означало «личность», «наделенный разумом», «наделенный речью» «!вата» было настолько близко к слову «Земля», насколько их язык позволял им выговорить Земляне не смогли бы произнести жужжащий согласный, обозначенный здесь как «!», и знака для него в фонетической транскрипции земных лингвистов не существовало.

Тут и там вокруг слышалось негромкое «п+ха-вав!сона». «Двойная маска». Земляне здесь носили маски, чтобы уберечься от спор, вызывающих психические расстройства. И к тому же, насколько бы подвижным и выразительным лицо человека ни казалось другим землянам, для калафалан все люди с Земли были словно бы в масках из полузастывшего цемента.

Рамстан шагнул за знак, на котором красовалась идеограмма, запрещающая местным жителям идти дальше. Он спустился по аппарели на дно углубления и поднялся по девяти каменным ступеням на плиту, на которой растопырился «Аль-Бураг». Обычно камень был серым. Теперь он, казалось, слегка покраснел. Через миг красный цвет стал заметнее.

Корабль светился красным сквозь полупрозрачный корпус. Нижняя часть округлого тела и пять лап прижимались к плите, словно брюхо и ноги бегемота, придавленного собственным весом.

Рамстан остановился перед двумя часовыми в масках и сообщил пароль — хотя оба, конечно, узнали его, — то есть вскинул правую руку, чтобы они могли прочитать сквозь ультрафиолетовые очки код, впечатанный в ладонь. Рамстан вошел в шлюз, из которого вырвался сжатый воздух, и двинулся коротким коридором вниз. Переборка перед ним улыбнулась, и он прошел сквозь раздвинувшиеся губы. Около семи секунд он стоял там, пока ультразвуковые волны разлагали споры, убитые еще в коридоре.