Елена ЩЕТИНИНА Один в поле
Лаан-Тин, подёрнув зрачок защитной плёнкой, чтобы не ослепил яркий свет, поднял зрительный придаток к небу. Вслед за ним — то ли сам по себе, то ли уловив намерение Лаан-Тина, — на дневное светило посмотрел и Лаан-Зот. Солнце ещё только-только поднялось со стороны Большой Воды, но жар уже набирал силу. Ночной иней таял на траве, собираясь мелкими капельками. Влага приятно холодила тело Лаан, и оно двигалось легко и быстро, ловко пробираясь между камнями и перекидываясь через овраги, оставив поселение далеко позади. «Будет хороший день, — мечтательно передал Лаан-Зот. — Очень хороший». Лаан-Тин отправил родственному разуму своё согласие. Их переговоры быстро распространились по остальным отросткам, и тело Лаан остановилось. Отростки разумов вытянулись и тоже воззрились на небо. Лаан-Лю вспомнил строчки из старой песни и мысленно продекламировал их:О светило, что совершает свой бег
по небу!
Почему ты одно?
Где твои компаньоны?
Как тебе плохо и одиноко, наверное,
там наверху, одному.
Спустись к нам, мы поддержим тебя.
Мы расскажем тебе о том,
как ты радуешь нас.
Как мы благодарны тебе за то,
что ты есть.
А потом мы отпустим тебя
подниматься обратно, на небо.
Ведь если ты останешься среди нас —
кто будет греть и радовать?
Сегодня им предстояло разработать одно весьма интересное скопление породы. Судя по народным приметам и показаниям приборов, здесь могла пролегать жила канита. И без того достаточно редкий канит в последнее время активно использовали в работах по метаморфозам материалов, и учёные постоянно испытывали в нём потребность. Так что у компании Лаан была возможность помочь науке, да и прославиться за границами своего поселения.
Инструменты вгрызлись в камень — конечностями, державшими их, управляли Лаан-Шани и Лаан-Зот; Лаан-Лю отвечал за приборы, которые отслеживали ход жилы, Лаан-Дэ руководил фонариком, а Лаан-Кан двигал базовое тело. Только Лаан-Тин оказался в стороне — причём в буквальном смысле этого слова. Его подсадили — то ли случайно, то ли так и было задумано и высчитано — чуть поодаль основного скопления отростков разума, ближе к задней части базового тела Лаан. И вот сейчас, когда все активно работали в штольне, он остался позади, пытаясь понять, чем заняться. Инструменты ему не полагались, поскольку он ещё плохо управлял конечностями тела, а помогать Лаан-Дэ и Лаан-Лю он не мог, так как находился слишком далеко. Лаан-Тин заскучал. Ему было плохо видно, что происходит в штольне — пыль поднималась клубами, каменная крошка заставляла то и дело опускать на зрительный придаток плёнку. Дочерние разумы обсуждали, как лучше обогнуть проход, перебрасываясь только им понятными обрывками фраз. Лаан-Тин обернулся ещё раз и взглянул на светило. Оно уже достигло середины неба. День перевалил за свою половину, а он пока ещё так и не пригодился. Ему стало грустно, и он задумался: а нужно ли его присутствие сейчас вообще? Через несколько секунд дочерние разумы откликнулись: «Нет». Более того, его мысли пока даже мешают им, отвлекая от работы. Поэтому они будут не против, если Лаан-Тин немного вздремнёт. А вот на обратном пути пусть он поразвлечёт их какими-нибудь байками. Лаан-Тин согласился и свернулся в углублении на теле Лаан.
Что-то вырвало его из сна — грубо, жёстко — и отозвалось болью во всем крохотном тельце отростка. Грохот оглушил его на какое-то время. Потом стало чуть тише, и Лаан-Тин начал озираться. Базовое тело, обмякнув — Лаан-Тин не ощущал ни одну мышцу, — бессильно валялось, раскинув конечности. Его покрывали пыль и каменная крошка. Что-то произошло в штольне, пока он