обращая внимания на толстяка.

-- У этой ткани идеальный блеск и она приятна на ощупь. Леди Илеса не могла бы пожелать лучшего свадебного шелка.

Услышав это, Паулю захотелось преподнести его своей матери, но знал, что та бы отказалась. Джессика играла свою роль, а Бене Гессерит научили ее контролировать каждый порыв ее сердца и разума. И Пауль тоже играл свою роль.

-- Да, это был бы прекрасный подарок новой жене моего отца. Спасибо, что подумали об этом за меня.

Бладд взял кинжал и жестом предложил Дункану и Паулю проследовать за ним, а Динари поплелся на поляну под навесом из паутины. В складках смятых полотен Пауль мог видеть темные силуэты, похожие на цилиндры.  Позади завесы извивались зловещие червеподобные тени существ, от которых мороз полз по коже. Они показывались внезапно, а затем исчезали из виду, видимые и невидимые.

Паулю несколько раз снились гигантские черви -- существа, намного большие, чем эти -- исполины, живущие под подвижной поверхностью...величественные и таинственные. Он помнил, как был напуган, охвачен благоговейным ужасом, и просыпался, ничего не понимая. Он описывал эти грезы своей матери, но она не могла объяснить, что они означали. Метафоры, нарисованные его подсознанием, можно было истолковать множеством способов: змеевидные левиафаны во снах могли быть символом силы или неведомой угрозы.

Эти яркие сновидения пугали Пауля. Были ли они предвестниками чего-то или же просто кошмарами? Как бы там ни было, он не мог их понять.

-- Это гнезда мотыльков-соколов, парень, -- объяснил Динари, -- На гербе Дома Атрейдес, ведь сокол, верно?

-- Нет, ястреб. -- Пауль произнес это достаточно значительно, делая акцент на огромной разнице между двумя этими хищниками, хотя сам едва ли пояснил бы ее.

Дородного мастера меча подобные тонкости, казалось, не заботили.

-- Когда гусеницы вылупляются, они съедают сначала оболочки своих яиц и пожирают всю листву в округе, раскручивая свой паутинный шатер все сильнее и сильнее. Затем они едят ветви и сердцевину, а когда поддерживающие их деревья мертвы, гусеницы едят друг друга. Только самые сильные вырываются из кокона. К тому времени они так голодны, что с небывалой яростью устремляются в подлесок. Можно обнаружить даже крупные опустошенные области и поляны, где вылупились эти червяки.

-- Вот почему вы должны быть осторожны, -- Бладд рассек одну из крепежных нитей кончиком кинжала. -- Не повредите основную сдерживающую их стенку при уборке шелка.

-- Мы -- нет, -- подчеркнуто сказал Дункан.

С величайшей осторожностью Бладд отделил тонкую пленку кокона и обернул ее вокруг руки, как большой кусок ткани.  Паулю это напомнило торговца на рынке Каладана, который сматывал целые облака сахара в лакомство на палочке.

Со все еще активным силовым полем, Пауль взял свой кинжал и нашел другую якорную точку кокона, подражая технике Бладда. Паутинный шелк-сырец был гладким и воздушным. Из гнезда раздавались отголоски возни и подергивания. Он догадался, что там, должно быть, более тысячи крупных гусениц, заточенных в тесном пространстве и очень проголодавшихся.

Бладд закончил сматывать большой рулон шелка, отложил его, и начал извлекать еще больший. Динари, затаив дыхание, тоже начал обрезать кусок шелка. Пока Пауль работал с обоими мужчинами, чтобы преподнести уникальный свадебный подарок, Дункан зорко выглядывал опасности, подстерегающие в цветущем подлеске.

Дункан внезапно пригнулся, втянув голову в плечи, когда тень промелькнула в листве. 

-- Осторожно! -- он выхватил меч.

С трепещущим жужжанием два больших силуэта, пронесясь над людьми, окружили матовый шелковый шатер, стремглав взлетев вверх под купол. Пауль запрокинул голову, следя за ними.

-- Это мотыльки-соколы, -- сказал Динари, -- Иногда они охраняют свои гнезда.

-- Мы очень аккуратны, -- прошептал Бладд, видимо, разговаривая сам с собой, -- Нежно...нежно…

Он с треском перерезал еще одну якорную нить, но та щелкнула и ослабила натяжение. Когда Бладд отбежал в сторону, многочисленные слои кокона начали разворачиваться и раскрываться.

-- Этого не должно было случиться.

-- Дункан! -- завопил Пауль, -- Беда!

И затем, когда полотно расползлось, расширив отверстие, гусеницы выпали из гнезда грудой гигантских личинок. Сегментированные твари были тощими, бледно-зелеными, а их тела украшали желтые пятна. Самые короткие черви были размером с руку, другие -- широкие, как бедро, -- почти полтора метра в длину.

Головы гусениц напоминали безглазые гладкие шлемы оснащенные множеством клацающих жвал для пережевывания древесины. От груди каждой из них отходило шесть остроконечных ног, сокращавшихся так, словно хотели до чего-то дотянуться. Пауль заметил, что многие черви были покрыты рубцами и царапинами от сражения внутри шатра; некоторые из них кожей источали студенистую прозрачную слизь. Теперь, освобожденные, гусеницы бросались на все, что двигалось, включая Пауля и трех мастеров меча.

Бладд спрятал нож, обнажив вместо него тонкую рапиру. Он рывком бросился вперед, насаживая на клинок одну из гусениц и отбрасывая ее в сторону, чтобы нанести следующий удар.

-- Держись подальше от этого, Пауль, -- крикнул Дункан, кончиком меча Старого Герцога он рассек червяка, -- Убирайся с поляны, я не хочу, чтобы ты пострадал.

-- Ты сам тренировал меня, -- Пауль размахивал ножом, -- Здесь хватит червей на всех нас.

-- Верно подмечено, парень, -- Динари начал рубить и колоть, уничтожив дюжину извивающихся тварей всего за несколько секунд с того момента, как они свалились на четверку незваных гостей. 

Бладд нахмурился, взглянув на капли слизи на своей груди.

-- Черт возьми, Ривви! Ты же мастер меча Гиназа, используй хотя бы капельку изящества! Люди подумают, что мы выросли на живодерне.

Пара гусениц направила свои прядильные органы в сторону ловкого мастера меча и плюнула свежей паутиной на его мундир и брюки. Пока Бладд отдирал липкие волокна, Динари перевел на него взгляд.

-- Ты прав, Бладд, шелк отлично на тебе смотрится.

Когда один из червей взвился на дыбы перед Паулем, тот ударил по гладкой голове своим кинжалом, но клинок лишь скользнул по хитину. Повернув оружие, он ударил снова, на этот раз метя промеж жвал существа, а затем резко нажал и крутанул. Отбросил тяжелую тушу в сторону.

Тем временем мужчины не прекращали кровопролитной бойни. Бладд даже успевал издеваться:

-- Это уже пятнадцатый у меня, Ривви. Каков твой счет?

-- Пф! У меня нет времени считать!

Еще одна струя слизи угодила на лицо Бладда, стекая по уже помятому мундиру. Нахмурившись, он проткнул насквозь оскорбившего его червя, для