Никто из них не знает, что дети незаметно подкрались к дверям кабинета, чтобы послушать разговор папы с бабушкой.

Отец. Мама!.. Привет! Как я рад тебя слышать... Слушай, у меня очень мало времени, соединение стоит дорого, я просто очень хотел с тобой поговорить. А что ты так задыхаешься?.. А, к телефону, говоришь, бежала? Ну, понятно. Ну как ты?.. Да мы нормально, через неделю в отпуск в Америку летим… Дети? Дети тоже хорошо, передают тебе привет… Нет, они не могут подойти, они сейчас занимаются… Ну ты-то как?.. А, понятно… Да нет, что ты, у нас все хорошо. Мы тебя очень...

Мать, ровно по истечению минуты, нажимает на кнопку, и связь прекращается. Дети с недоумевающими лицами тихонько уходят от двери. Отец смотрит на мать.

Мать (как ни в чем не бывало). Ну что, как она там?

Отец (грустно). Да нормально…

Мать уходит, отец подпирает голову руками и долго-долго так сидит.

Сцена 4

Отец с тремя детьми сидит в спальне в доме своих друзей. На столе лежит телеграмма, уведомляющая о том, что умерла бабушка. Все четверо сидят и плачут. Заходит мать. Смотрит на всех с недовольным видом, неодобрительно качает головой.

Мать (очень раздражённым тоном). Что происходит?

Отец. Дети ко мне пришли, они тоже очень расстроились из-за бабушки... (У него ломается голос).

Мать. Вы что, забыли, что мы в гостях? Как вы себя ведёте?

Отец (удивлённо). Я думаю, наши друзья все поймут. Тем более, у них самих два дня назад умерла близкая родственница...

Мать. Я ещё раз спрашиваю, что вы здесь устроили? В конце концов, это неприлично – так привлекать к себе внимание в гостях. Ведите себя нормально.

Дети смотрят на неё расширенными от удивления, заплаканными глазами.

Мать. Я сказала: нормально. Идите, умывайтесь. Мы едем в магазин.

Дети, опустив головы, выходят, похныкивая.

Мать. Что ты устраиваешь? Зачем ты их расстраиваешь?

Отец. Они же сами ко мне пришли.

Мать. Интересно, почему к тебе, а не ко мне? Я вообще-то тоже переживаю. А ты чего себя ведёшь, словно ожидал, что все будет нормально? Ты ведь с ней, по сути, попрощался, когда последний раз разговаривал.

Отец (опустив голову). Да, попрощался...

Эта история возвращалась ко мне снова и снова, она буквально не давала мне покоя. А мой муж каждый раз приходил от неё в ужас. Особенно когда после очередного рассказа до него дошло, что мой отец так и не поехал на похороны своей мамы.

– Как можно было так поступить? – повторял он, имея в виду моего папу. Я же, думая, что он говорит про маму, отвечала:

– Да, у меня у самой это в голове не укладывается. Как она с этим живёт?

– Кто?

– Ну как – кто? Моя мама, конечно.

– Да я не про неё, а про твоего папу.

– А он что мог? Мама ведь ни у кого не спрашивала мнения. Делала, что хотела.

– Нет, я все понимаю, но он ведь тоже мог как-то среагировать, воспротивиться.

– Да ты просто мою маму не знаешь! – возмущалась я. – Она никому жизни не давала. Если бы папа попытался сопротивляться, было бы только хуже. Мама устроила бы скандал, отцу бы влетело, но он все равно ничего не добился бы. Мне его очень жалко. Я знаю, что ему тяжело жить с такими воспоминаниями, и он этого маме не может простить.

– А себе он может простить? – не унимался Андрей.

– Да при чем тут это?! Как же ты не понимаешь! Моя мама – тиран! Она привыкла все решать сама и навязывать своё мнение другим.

Каждый такой разговор между нами заканчивался тяжело, очень эмоционально, почти скандалом. Мне казалось, что я никак не могу донести до Андрея, в какой обстановке мы жили. Или он просто не хочет это принять, поэтому обвиняет во всем отца. Я же во всем винила свою мать – и панически боялась быть на неё похожей. Упорно повторяла, что я – не как моя мама, я ведь не только не ограничиваю отношения мужа с его семьёй, но ещё и сама очень часто с ней общаюсь, однако не понимала, что все это видимость, наружная оболочка, за которой нет никакого содержания.

Первый приезд бабушки к нам был просто катастрофой. Я с ней ругалась по каждому пустяку. Меня доводило до белого каленья, что она хозяйничала на моей кухне, что все время хотела что-то для нас приготовить. Вернее, не для нас, а для мужа. Для бабушки ведь считался только Андрей, она все время давала мне понять: я не знаю, что мой муж любит и как приготовить его любимые блюда.

Со мной случилась истерика, когда однажды, вернувшись из магазина, я застала бабушку со шваброй в руках. Она мыла у нас полы. Я почувствовала себя так, словно меня ударили по лицу этой самой шваброй. Как ей не стыдно! Она показывает мне, что я нерадивая хозяйка! У меня ведь всегда все убрано, а она меня унижает! Нет, всё-таки отношения со свекровью – дело сложное. Я кипела от ярости, кричала на бабушку, обвиняла её в том, что она меня не любит, делает мне назло и специально выводит из себя. Бабушка плакала, чем только ещё больше раздражала. Конечно, прикрывается плачем и выставляет себя мученицей, а сама тем временем хитро у меня хозяйничает и притворяется, что хочет нам сделать как можно лучше и приятнее. Это лукавство меня выводило из себя.

Бабушка видела, что я все время недовольна Андреем, постоянно злюсь и кричу на него. Однажды она сказала мне, что если я не перестану себя так вести, он меня бросит. Это была последняя капля. Когда Андрей вернулся с работы, я все ему рассказала, с плачем пожаловалась, как его бабушка меня обидела, как она каркает на нашу судьбу и как мне ужасно больно, ожидая, что муж встанет на мою сторону и будет меня громко защищать. Но он не стал. Андрей решил по-своему: заставил нас с бабушкой поговорить при нем и все выяснить. Он наивно полагал, что таким путём уладит наши разногласия, не зная, что конфликты между женщинами практически неразрешимы. Мы вроде бы помирились, но на следующий день, когда Андрей ушёл на работу, война возобновилась.

Через полгода бабушка приехала к нам снова. Я клялась и божилась Андрею, что все поняла, и на этот раз все будет по-другому. Я понимала, что даже если у меня есть какие-то претензии к бабушке, я должна их сдержать, ведь все же бабушка – пожилой человек, она правда хочет нам только добра, и мне не стоит так к ней относиться. Моё предание было свежо, и в него даже легко верилось. До второго дня пребывания бабушки. Война началась заново. Я ничего не могла с собой поделать. Бабушка недоумевала, она никак не могла понять, что происходит. Она уже сидела в своей комнате, не высовываясь, но я все равно находила, к чему придраться. Вот, бабушка с утра жарила блины и поставила муку не на своё место! Какое безобразие! Это моя кухня, или её, в конце концов? Я ведь ничего не могу найти! Бабушка плакала, а когда приходил Андрей,