*
Уплыл я средь бела дня, когда все ребята после ночного сражения спали крепким сном. Я оставил им прощальное письмо, выжженное солнечным лучом, сконцентрированным лупой. Никто не провожал меня. Одна только Вольнова. Она шла, опираясь на заветное весло, подаренное мне Данилычем. А я учил ее, как нужно ходить босиком по мягкой пыльной дороге, по колючему жнивью, по влажной отаве. Но у нее это не получалось, у нее были слишком изнеженные ступни горожанки. А обувь она не могла надеть - так припухли отдавленные кулацкими сапожищами пальцы. Пришлось взять ее на руки и понести. Уж очень ей хотелось посмотреть, как я сяду в челнок и поплыву. Это так забавно - современный человек в доисторическом челноке! Так мы и вышли на берег Москвы-реки. Она у меня на руках, а мое весло у нее в руках. И оба оглянулись. Полдень. Зной. И нигде никого - ни живой души. Только бережанки неугомонны. С любопытством облетая нас, так и щебечут в уши. Я вспомнил ее наушниц и улыбнулся. Она, словно догадавшись, сказала: - Никого! Спят вместе со всеми… противные девчонки! Что она мне сказала на прощание и что я ей ответил, это так и осталось неизвестным. Ведь нас никто не подслушивал.