клинике, а вы организуйте ее посещение потенциальным «экстрасенсам». Надеюсь, вы подберете достойных людей?.. Сами понимаете, если подонок - получит такие возможности… - ответил я.
Вот именно - так родилось, не безызвестное вам, подразделение особого президентского подчинения «Слово и дело». С названием не мудрили. Взяли исконно русское. К ним мог прийти любой и повиниться или рассказать о преступлении. К ним могли привезти любого подозреваемого, и он выходил от них или оправданным, или расколовшись до донышка. После нескольких громких дел, все кто туда попадал, сразу начинали давать показания, понимая, что (хотят они того или нет) - здесь из них вытянут всю подноготную.
Потом в этом подразделении начали проходить практику “следаки” со всей страны. Их в народе позднее прозвали: ”волкодавы”. Некоторые из приезжих таковыми становились, небольшая часть - нет.
Для этого подразделения даже пошили отдельную форму, очень похожую на форму довоенного НКВД. Даже на погонах были не звездочки, а ромбики. Хотя погоны и вываливались из образа, но ромбики - все же подчеркивали репутацию. Часть личного состава этого подразделения носила форму с удовольствием, даже с гордостью. Другие предпочитали повседневно ходить в гражданке, относясь к такой форме несколько предубежденно. Но, что интересно - на задержание (особенно кого-либо из высокопоставленных особ, олигархов или криминальных авторитетов) форму надевали все, без исключения. Все же она производила на задерживаемых истинно “неизгладимое впечатление”. Учитывая, что психологических фактор - не последний в системе дознания.
А после того, как при нескольких попытках вооруженного сопротивления аресту, так и не удалось даже ранить никого из тех, кто был в форме, обе стороны приняли это - как факт, хотя и необъяснимый. Теперь, если впереди команды “маски шоу” шли два или три человека в форме, похожей на НКВД-ешную, все понимали: капец - “ховайся у бульбу!”. Если в первые, раз пять, еще успели пострелять, то в остальных случаях - получали превентивный удар. Поняв, что так - ничего не светит, некоторые личности вспомнили о снайперах и попытались проредить состав подразделения - действиями “издалека”. Но и здесь - их ждал облом. Если снайпер находился в радиусе километра - цель чувствовала его намерения и производила действия, сильно затруднявшие прицеливание. Если стреляли с большего расстояния, то не попадали, хотя снайперы клялись и божились, что этого никак не могло быть. Но то, что цель оставалась живой и здоровой, говорило об обратном.
Потом и эти попытки прекратились. Больно быстро вычисляли стрелявшего и, в считанные часы, раскручивали всю цепочку. Несколько раз, правда, попытались взорвать машины - и тут не прокатило. У этих НКВД-ешников было какое-то звериное чутье - за все время, ни один не сел в заминированную машину. Сразу вызывались саперы - и обезвреживали бомбы, а если они не могли это сделать на месте - утаскивали автомобиль на специальный полигон. Там - либо разминировали, либо подрывали, если разминирование проводит было слишком опасно.
Через некоторое время, даже анекдот появился. Типа, если в твой кабинет заходит НКВД-ешник и говорит: “Вы же не считаете, что это - ошибка?”, то лучше - не рыпаться. Будет только хуже. Ошибок действительно не было. Как ни старались журналисты и разные правозащитники раскопать, что-либо противоправное в действиях НКВДешников, - не смогли. Некоторые - даже нарвались на не слабые штрафы за клевету. Кстати. Именно “старлей” стал руководителем этого подразделения и дослужился уже до майора. На его погоне красовалась одна усеченная пирамидка.
Кирилл сидел у телевизора и думал: “Ну вот… Все спланированное, для первого этапа, сделано. Программы запущены. За рассчитанные рамки - ничто не вышло… Пора переходить к активным действиям”.
Вот именно - так родилось, не безызвестное вам, подразделение особого президентского подчинения «Слово и дело». С названием не мудрили. Взяли исконно русское. К ним мог прийти любой и повиниться или рассказать о преступлении. К ним могли привезти любого подозреваемого, и он выходил от них или оправданным, или расколовшись до донышка. После нескольких громких дел, все кто туда попадал, сразу начинали давать показания, понимая, что (хотят они того или нет) - здесь из них вытянут всю подноготную.
Потом в этом подразделении начали проходить практику “следаки” со всей страны. Их в народе позднее прозвали: ”волкодавы”. Некоторые из приезжих таковыми становились, небольшая часть - нет.
Для этого подразделения даже пошили отдельную форму, очень похожую на форму довоенного НКВД. Даже на погонах были не звездочки, а ромбики. Хотя погоны и вываливались из образа, но ромбики - все же подчеркивали репутацию. Часть личного состава этого подразделения носила форму с удовольствием, даже с гордостью. Другие предпочитали повседневно ходить в гражданке, относясь к такой форме несколько предубежденно. Но, что интересно - на задержание (особенно кого-либо из высокопоставленных особ, олигархов или криминальных авторитетов) форму надевали все, без исключения. Все же она производила на задерживаемых истинно “неизгладимое впечатление”. Учитывая, что психологических фактор - не последний в системе дознания.
А после того, как при нескольких попытках вооруженного сопротивления аресту, так и не удалось даже ранить никого из тех, кто был в форме, обе стороны приняли это - как факт, хотя и необъяснимый. Теперь, если впереди команды “маски шоу” шли два или три человека в форме, похожей на НКВД-ешную, все понимали: капец - “ховайся у бульбу!”. Если в первые, раз пять, еще успели пострелять, то в остальных случаях - получали превентивный удар. Поняв, что так - ничего не светит, некоторые личности вспомнили о снайперах и попытались проредить состав подразделения - действиями “издалека”. Но и здесь - их ждал облом. Если снайпер находился в радиусе километра - цель чувствовала его намерения и производила действия, сильно затруднявшие прицеливание. Если стреляли с большего расстояния, то не попадали, хотя снайперы клялись и божились, что этого никак не могло быть. Но то, что цель оставалась живой и здоровой, говорило об обратном.
Потом и эти попытки прекратились. Больно быстро вычисляли стрелявшего и, в считанные часы, раскручивали всю цепочку. Несколько раз, правда, попытались взорвать машины - и тут не прокатило. У этих НКВД-ешников было какое-то звериное чутье - за все время, ни один не сел в заминированную машину. Сразу вызывались саперы - и обезвреживали бомбы, а если они не могли это сделать на месте - утаскивали автомобиль на специальный полигон. Там - либо разминировали, либо подрывали, если разминирование проводит было слишком опасно.
Через некоторое время, даже анекдот появился. Типа, если в твой кабинет заходит НКВД-ешник и говорит: “Вы же не считаете, что это - ошибка?”, то лучше - не рыпаться. Будет только хуже. Ошибок действительно не было. Как ни старались журналисты и разные правозащитники раскопать, что-либо противоправное в действиях НКВДешников, - не смогли. Некоторые - даже нарвались на не слабые штрафы за клевету. Кстати. Именно “старлей” стал руководителем этого подразделения и дослужился уже до майора. На его погоне красовалась одна усеченная пирамидка.
Кирилл сидел у телевизора и думал: “Ну вот… Все спланированное, для первого этапа, сделано. Программы запущены. За рассчитанные рамки - ничто не вышло… Пора переходить к активным действиям”.