Лидия целует его в скулу, после чего носом утыкается в его плечо, давая время, чтобы прийти в себя, за что Нолан ей безумно благодарен. Ее пальцы перебирают его короткие волосы, и парень сам не помнит, как натягивает на них одеяло и перекатывается на бок, начиная проваливаться в сон.
Ему все еще нужно сказать ей так много, но для этого еще будет время, а пока он лишь прижимает к себе девушку своей мечты и мысленно говорит спасибо своим друзьям, что решили вытащить его в клуб…
Нолану до сих пор девятнадцать, когда он просыпается в одной кровати с Лидией Мартин. И еще несколько минут боится пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить ее, хотя тело изрядно затекло за ночь.
Но ему все-таки приходится выбраться из-под одеяла, когда телефон в кармане брошенных на пол джоггеров начинает вибрировать.
Первым делом Холлоуэй проверяет входящие, попутно натягивая на себя штаны. Один пропущенный от мамы и три новых сообщения от Аарона, в которых его друг спрашивает, где Нолан сейчас.
Быстро набрав ответ, что он объяснит все позже, парень откладывает телефон на тумбочку и пытается найти свою футболку. Нет, он не из тех, кто сваливает под утро после секса, не попрощавшись, просто разгуливать по дому Мартин полуголым как-то не хочется.
Погода за окном портится. Нолан выглядывает на подъездную дорожку, чтобы убедиться, что там не стоит машины старшей мисс Мартин, но видит лишь мокрый асфальт да отражающееся в лужах гноящееся небо, нависшее над Бейкон Хиллс.
Свою футболку он находит в углу у двери, равно как и кожанку самой Лидии. Натянув ткань на горячее после тело, Нолан поднимает с пола куртку, не принадлежащую ему, и лишь потом замечает на ковре вывалившуюся из кармана коробочку.
Она обита черным и украшена ленточкой сверху, так что у Нолана в желудке расползается кошмарное предчувствие. И стоит ему открыть коробку, как это предчувствие подтверждается, вымораживая из-под ребер все, что там осталось живого.
Розовое золото имеет форму кольца и носит на себе гравировку «Навсегда и навечно».
– Питер сделал мне предложение пару дней назад, – доносится до него со стороны кровати. Нолан стоит спиной и не видит, как Лидия нервно кусает губы, натягивая одеяло до подмышек. – Я еще не дала свой ответ, – виновато она добавляет, и Нолану почему-то становится смешно и тошно одновременно.
Неужели он и правда позволил себе думать, что бывшая королева школы выберет его?
– Так что же ты тянешь? – выплевывает Холлоуэй, разворачиваясь к девушке своей мечты, сидящей перед ним на кровати, где они трахались всего несколько часов назад, и его губы растягиваются в язвительной ухмылке. – Такие парни, как Питер Хейл, на дороге не валяются, – он этими словами себе дымящиеся окурки о внутренности тушит, но задетое самолюбие не позволяет вовремя заткнуться, заставляя поставить коробочку на тумбочку, забрать оттуда свой телефон и демонстративно покинуть комнату, оставив Лидию Мартин в одиночестве.
По дороге к выходу он поднимает с пола свою джинсовку и быстро влезает в кроссовки, прежде чем выйти на улицу. Он мог бы вернуться. Мог бы уговорить Лидию не выходить за гребаного Хейла с его отстойными треками. Вот только у этого уебка есть деньги, в то время как ему самому ей и предложить-то нечего, кроме отдельной кровати в квартире, которую он снимает с другом.
Нолану паршиво, он хочет стереть из головы воспоминания о прошедшей ночи, поэтому пачка дешевых Лаки Страйк покупается в ближайшем супермаркете и выкуривается на половину по дороге до дома.
К слову, становится только хуже, и по возвращению домой из желудка Нолана Холлоуэя, не привыкшего к табаку, вперемешку со вчерашними не до конца переваренными закусками в унитаз выхаркиваются остатки детства.
Нолан уезжает обратно в Нью-Йорк на следующий же день, даже не догадываясь, что Лидия Мартин делает то же самое сразу после его ухода…
Нолану двадцать, когда игнорируя попытки Лиама Данбара пойти с ним и его девушкой на Рождественскую вечеринку к Тео Рейкену, он листает новости в телефоне и случайно натыкается на запись об аварии, унесшей жизни популярного диджея – Питера Хейла – и его невесты – Лидии Мартин…
И вечером того же дня, когда Нолан надирается в хлам в провонявшем дешевой выпивкой баре, куда его пускают лишь потому, что местный вышибала – его знакомый, ему все еще двадцать.
Его зовут Нолан. Нолан Холлоуэй. Он учится на втором курсе Колумбийского и снимает крохотную студию со своим лучшим другом – Лиамом Данбаром, который забирает его из бара после того, как Нолан сам нарывается на драку с каким-то чуваком, и тот расквашивает ему всю правую сторону лица.
– О чем ты вообще думал?! – возмущается Лиам, мечась по кухне в поисках льда и полотенец, пока Холлоуэй спиной сползает по стене в прихожей. То ли от количества выпитого, то ли от абсурда происходящего, ему смешно. Ему охуеть, как смешно, поэтому он смеется в голос, выплевывая изо рта брызги крови.
– Я мог к ней подойти, – улыбается Нолан, когда его друг сует ему в руки пакет со льдом и пытается поднять на ноги. – Если бы я только к ней подошел…
Нолану двадцать, когда он лежит в своей кровати с холодным пакетом на виске и вспоминает все те разы, когда он мог что-то сделать, но не сделал.
/если бы он к ней подошел…/
/если бы не был таким жалким трусом…/
/если бы хоть раз сделал то, что так часто представлял в своей голове…/
/возможно, сейчас она была бы жива…/