- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »
Вздохнул и беспомощно огляделся по сторонам. Постояв ещё немного, старик ушёл.
Постояв ещё немного, старик ушёл.
Шёл он спотыкаясь, хотя и глядел себе под ноги и дорога была ровная. Мы не могли смотреть друг другу в глаза. Отошли в сторону, сели. Рахмат обхватил колени, опустил голову и долго сидел неподвижно и молча. Я не мог забыть, как дедушка Салим попробовал поднять слабыми своими руками небольшой ком земли и не смог. Что-то застряло у меня в горле, и дышать было трудно. — Что ж мы наделали, а, Рахмат? — выдавил наконец я из себя. — Да отвяжись ты, разве я виноват, если эта чёртова супа обвалилась? — Мне жалко дедушку. Всё это твои глупые выдумки! — А я тебя заставлял? — Не заставлял, конечно, — ответил я упавшим голосом, — но придумал такое… — Хорошо, а почему же ты согласился? Если бы не ты, то я… то не было бы этого… Ты лучше радуйся, что никто не видел, а то попало бы обоим! — Сам радуйся, а мне нечего… — Тогда беги и расскажи, что я во всём виноват. — Сам иди, если хочется! — Беги, беги, кричи во всё горло, говори всем, что я нарочно развалил дедушкину супу! Рахмат неожиданно всхлипнул и потёр грязным кулаком щёку. Мне стало жалко его. Рахмат никогда не плакал. Он не плакал, даже когда сорвался с крыши и расшиб коленку. Я положил руку ему на плечо. — Не обижайся на меня, Рахмат. Я тоже виноват. Не нужен был нам этот подкоп. Мы посидели ещё немного, потом разошлись. Дома я взялся за книжку, решил почитать. Целый час сидел над одной страницей, но так ничего и не понял. Вернулся с работы папа. Всегда весёлый и шумный, сегодня он был чем-то расстроен. Даже от еды отказался, переоделся и ушёл. И мама заторопилась за ним. — Мураджан, сынок, — сказала она, — ты поужинай один, а я сбегаю к Салим-ата. Он что-то занемог сегодня. Папа пошёл за доктором, а я отнесу ему поесть… Я перекусил, разделся, лёг на койку и долго ждал папу и маму. За окном стало черно, часы пробили десять. Я не заметил, как уснул. Утром меня разбудил Рахмат. Я взглянул на него и испугался: лицо у него было хмурое, осунувшееся. — Заболел, что ли? — спросил я. В комнате по полу бегали солнечные зайчики. — Нет, просто не спал всю ночь, — ответил Рахмат. — Всё кошмары какие-то снились. — Знаешь, Салим-ата заболел, — сказал я. — Вчера мой папа доктора к нему приводил. — Знаю, — ответил Рахмат. — Сейчас моя мама пришла с ночной смены и сразу побежала к нему. — Салим-ата очень добрый, — сказал я, вздохнув. — Когда я болел, он приносил мне разные вкусные вещи. — А мне он всегда леденцовых петушков приносил с базара, — сказал Рахмат. — Знаешь, Рахмат, давай купим ему халвы. Старики любят халву. — Давай, — согласился Рахмат. — У меня есть рубль. Накопил, чтобы бинокль отдать в ремонт. Стекло одно выскочило. — И у меня рубль. Сложимся, как раз хватит на халву. Пошли? — Пошли.
Халву нам положили в большой кулёк. Мы несли его по очереди. От него очень вкусно пахло. Свернув на свою улицу, мы увидели грузовик. В кузове на кирпичах сидели мой папа и дядя Мирзакарим, папа Рахмата. Заметив нас, они остановили машину и помогли взобраться к ним. — Вы что по городу бродите? — спросил папа сердито. Я сказал, что мы вовсе не бродим, а ходили покупать халву для Салим-ата. Дядя Мирзакарим улыбнулся, подмигнул нам и освободил место рядом с собой. Потом повернулся к папе. — Так слушай, что было дальше, — сказал он. — В ту пору стояли невиданные морозы. Наш старший сын тогда грудным младенцем был. Жена шла с ребёнком по тропинке вдоль реки. И вдруг неподалёку от этой самой чинары поскользнулась и упала. Мальчик отлетел в сторону, а она соскользнула в реку. Её оглушило, и она бы, конечно, задохнулась, если бы не подоспел на помощь сын Салим-ата. Жену мою он спас, а вот сам простудился, тяжело заболел и вскоре скончался. Вот почему для старика так много значат и река, и тропинка, и чинара… — М-да-а… — задумчиво протянул папа. — С тех пор старик совсем один, ни детей, ни родни… А сын его уже в те времена был видным поэтом. Даже книга у него вышла. У старика всего один экземпляр сохранился. — Вот эту-то книгу он и потерял! — воскликнул папа. — Не помнит, куда положил, — стар уже Салим-ата, стар. — Сколько мы его ни просили перейти к нам жить— не соглашается. Трудно ему, а тут ещё такая неприятность: потерял единственную память о сыне — книгу. Машина подъехала к чинаре и остановилась. Так вот куда везли кирпичи: новую супу будут делать! Когда мы помогли разгрузить машину и она отъехала, Рахмат отвёл меня в сторону. — Ты не уходи домой. Дело есть, — сказал он тихо. — Какое ещё дело? — Знаешь, книга Салим-ата, наверное, упала в яму. — Откуда ты взял, может, он её потерял в другом месте? — Нет, — покачал головой Рахмат. — Помнишь, когда он подошёл к супе, на уцелевшем краю стояли чайник и пиала? Значит, он оставлял здесь и книгу. Не найдя книги, он подумал, что потерял её где-то в другом месте. Сказал же твой папа, что стар уже Салим-ата. Ведь правда стар! Вот он и забыл! — Ве-ерно, — протянул я удивлённо и подумал: «Как это не пришло мне в голову? Вот ведь Рахмат до всего додумается!» — Раз-два, и выкопаем книжечку! — сказал я. — Где твоя лопата? — Ха, лопата! — фыркнул Рахмат. — Придумаешь же такое! «Раз-два»! Тут особая осторожность нужна… Это книга поэта-героя. Она, может быть, одна-единственная на весь мир. А ты — «лопата»! Я промолчал. Ну что с ним спорить! А потом ведь… он прав. Мы подошли к супе и стали осторожно разбирать обломки. Когда вытащили все крупные куски, Рахмат наполнил тюбетейку землёй и протянул мне. Я передал ему свою шляпу. Дело пошло веселее.
Мы провозились часа три. Я уже сомневаться начал, и Рахмат тоже, когда вдруг показался уголочек книги. Мы её тихонько извлекли, очистили от земли, пригладили помятые листы. На душе стало легко и радостно. — Пошли отнесём деду книгу, — сказал Рахмат. — Ты возьми халву, а я понесу книгу. — А что мы ему скажем? — Лучше всего, конечно, рассказать всё, как было. Я сам извинюсь перед ним. И ещё я его буду просить, очень-очень просить, чтобы теперь он жил у нас. Как ты думаешь, он согласится? Рахмат посмотрел на меня с такой надеждой, будто всё зависело от меня. — Конечно, согласится, — сказал я. Я почему-то был уверен, что Салим-ата непременно переедет к ним, если Рахмат будет просить его об
Шёл он спотыкаясь, хотя и глядел себе под ноги и дорога была ровная. Мы не могли смотреть друг другу в глаза. Отошли в сторону, сели. Рахмат обхватил колени, опустил голову и долго сидел неподвижно и молча. Я не мог забыть, как дедушка Салим попробовал поднять слабыми своими руками небольшой ком земли и не смог. Что-то застряло у меня в горле, и дышать было трудно. — Что ж мы наделали, а, Рахмат? — выдавил наконец я из себя. — Да отвяжись ты, разве я виноват, если эта чёртова супа обвалилась? — Мне жалко дедушку. Всё это твои глупые выдумки! — А я тебя заставлял? — Не заставлял, конечно, — ответил я упавшим голосом, — но придумал такое… — Хорошо, а почему же ты согласился? Если бы не ты, то я… то не было бы этого… Ты лучше радуйся, что никто не видел, а то попало бы обоим! — Сам радуйся, а мне нечего… — Тогда беги и расскажи, что я во всём виноват. — Сам иди, если хочется! — Беги, беги, кричи во всё горло, говори всем, что я нарочно развалил дедушкину супу! Рахмат неожиданно всхлипнул и потёр грязным кулаком щёку. Мне стало жалко его. Рахмат никогда не плакал. Он не плакал, даже когда сорвался с крыши и расшиб коленку. Я положил руку ему на плечо. — Не обижайся на меня, Рахмат. Я тоже виноват. Не нужен был нам этот подкоп. Мы посидели ещё немного, потом разошлись. Дома я взялся за книжку, решил почитать. Целый час сидел над одной страницей, но так ничего и не понял. Вернулся с работы папа. Всегда весёлый и шумный, сегодня он был чем-то расстроен. Даже от еды отказался, переоделся и ушёл. И мама заторопилась за ним. — Мураджан, сынок, — сказала она, — ты поужинай один, а я сбегаю к Салим-ата. Он что-то занемог сегодня. Папа пошёл за доктором, а я отнесу ему поесть… Я перекусил, разделся, лёг на койку и долго ждал папу и маму. За окном стало черно, часы пробили десять. Я не заметил, как уснул. Утром меня разбудил Рахмат. Я взглянул на него и испугался: лицо у него было хмурое, осунувшееся. — Заболел, что ли? — спросил я. В комнате по полу бегали солнечные зайчики. — Нет, просто не спал всю ночь, — ответил Рахмат. — Всё кошмары какие-то снились. — Знаешь, Салим-ата заболел, — сказал я. — Вчера мой папа доктора к нему приводил. — Знаю, — ответил Рахмат. — Сейчас моя мама пришла с ночной смены и сразу побежала к нему. — Салим-ата очень добрый, — сказал я, вздохнув. — Когда я болел, он приносил мне разные вкусные вещи. — А мне он всегда леденцовых петушков приносил с базара, — сказал Рахмат. — Знаешь, Рахмат, давай купим ему халвы. Старики любят халву. — Давай, — согласился Рахмат. — У меня есть рубль. Накопил, чтобы бинокль отдать в ремонт. Стекло одно выскочило. — И у меня рубль. Сложимся, как раз хватит на халву. Пошли? — Пошли.
Халву нам положили в большой кулёк. Мы несли его по очереди. От него очень вкусно пахло. Свернув на свою улицу, мы увидели грузовик. В кузове на кирпичах сидели мой папа и дядя Мирзакарим, папа Рахмата. Заметив нас, они остановили машину и помогли взобраться к ним. — Вы что по городу бродите? — спросил папа сердито. Я сказал, что мы вовсе не бродим, а ходили покупать халву для Салим-ата. Дядя Мирзакарим улыбнулся, подмигнул нам и освободил место рядом с собой. Потом повернулся к папе. — Так слушай, что было дальше, — сказал он. — В ту пору стояли невиданные морозы. Наш старший сын тогда грудным младенцем был. Жена шла с ребёнком по тропинке вдоль реки. И вдруг неподалёку от этой самой чинары поскользнулась и упала. Мальчик отлетел в сторону, а она соскользнула в реку. Её оглушило, и она бы, конечно, задохнулась, если бы не подоспел на помощь сын Салим-ата. Жену мою он спас, а вот сам простудился, тяжело заболел и вскоре скончался. Вот почему для старика так много значат и река, и тропинка, и чинара… — М-да-а… — задумчиво протянул папа. — С тех пор старик совсем один, ни детей, ни родни… А сын его уже в те времена был видным поэтом. Даже книга у него вышла. У старика всего один экземпляр сохранился. — Вот эту-то книгу он и потерял! — воскликнул папа. — Не помнит, куда положил, — стар уже Салим-ата, стар. — Сколько мы его ни просили перейти к нам жить— не соглашается. Трудно ему, а тут ещё такая неприятность: потерял единственную память о сыне — книгу. Машина подъехала к чинаре и остановилась. Так вот куда везли кирпичи: новую супу будут делать! Когда мы помогли разгрузить машину и она отъехала, Рахмат отвёл меня в сторону. — Ты не уходи домой. Дело есть, — сказал он тихо. — Какое ещё дело? — Знаешь, книга Салим-ата, наверное, упала в яму. — Откуда ты взял, может, он её потерял в другом месте? — Нет, — покачал головой Рахмат. — Помнишь, когда он подошёл к супе, на уцелевшем краю стояли чайник и пиала? Значит, он оставлял здесь и книгу. Не найдя книги, он подумал, что потерял её где-то в другом месте. Сказал же твой папа, что стар уже Салим-ата. Ведь правда стар! Вот он и забыл! — Ве-ерно, — протянул я удивлённо и подумал: «Как это не пришло мне в голову? Вот ведь Рахмат до всего додумается!» — Раз-два, и выкопаем книжечку! — сказал я. — Где твоя лопата? — Ха, лопата! — фыркнул Рахмат. — Придумаешь же такое! «Раз-два»! Тут особая осторожность нужна… Это книга поэта-героя. Она, может быть, одна-единственная на весь мир. А ты — «лопата»! Я промолчал. Ну что с ним спорить! А потом ведь… он прав. Мы подошли к супе и стали осторожно разбирать обломки. Когда вытащили все крупные куски, Рахмат наполнил тюбетейку землёй и протянул мне. Я передал ему свою шляпу. Дело пошло веселее.
Мы провозились часа три. Я уже сомневаться начал, и Рахмат тоже, когда вдруг показался уголочек книги. Мы её тихонько извлекли, очистили от земли, пригладили помятые листы. На душе стало легко и радостно. — Пошли отнесём деду книгу, — сказал Рахмат. — Ты возьми халву, а я понесу книгу. — А что мы ему скажем? — Лучше всего, конечно, рассказать всё, как было. Я сам извинюсь перед ним. И ещё я его буду просить, очень-очень просить, чтобы теперь он жил у нас. Как ты думаешь, он согласится? Рахмат посмотрел на меня с такой надеждой, будто всё зависело от меня. — Конечно, согласится, — сказал я. Я почему-то был уверен, что Салим-ата непременно переедет к ним, если Рахмат будет просить его об
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »