- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Демидов Андрей Геннадиевич
Слово о погибели земли Булгарской
Андрей Геннадиевич Демидов
СЛОВО О ПОГИБЕЛИ ЗЕМЛИ БУЛГАРСКОЙ
поэма
С детства монголы в седле как кентавры с конём воедино - Могут не есть и не пить много дней, или есть что угодно, Спать на земле, на коне, от старейших до младшего сына, Предпочитая позору геройскую смерть принародно. Вещи их все и сноровки к тому приспособлены дельно: Войлок и кожа и мех в стужи их и в жару покрывают, Кони у всех для езды, для поклажи и боя отдельно, Беспрекословно приказы начальников все выполняют. Луки имеют большие и малые, разные стрелы, Быстро стреляют они на скаку, далеко и прицельно, Саблями рубятся лихо, арканы бросают умело, Копья с крюками врагов поражают смертельно. Треть от туменов их панцирь имели, кольчуги и шлемы, Все на десятки разбиты и сотни и тысячи точно, Беспрекословны к приказам начальников, словно бы немы, Если отступят в бою, побегут - это только нарочно. Сам Чингисхан создавал постоянный отряд для осады, От инженеров античных, китайских, арабских брал опыт. С помощью разных машин сокрушал укрепленные грады. Он применял камнемёты и порох, тараны, подкопы. Многие крепости пали в Китае из камня и глины, Стен многорядных и рвов, башен мощных, больших цитаделей, Горы теперь не спасали царей, ни леса, ни долины, После начала осады столиц шёл отсчёт на недели... Тут, на пороге булгарских племён и буртасских кочевий, Многим из них не дано было помнить начало дороги. Многих батыров монгольских конец до того был плачевен, Смерть караулила лютая в Дешт-и-Кипчак очень многих.
"Только рыдающей женщине впору, Бату, эта трусость!" - Кто-то в шатре закричал, всех нукёров снаружи смущая. "Брат мой, Гуюк, за тебя говорит старика близорукость!" - Хмуро ответил Батый, выходя, и тем спор прекращая. Был коренаст он, дороден, с большой головой, взглядом умным, Красные пятна на смуглом лице нездоровьем пугали. Слабо хромал он, в китайском расшитом халате пурпурном, Глядя тоскливо, но твёрдо в осенние волжские дали. Тут же шатры всех монгольских царевичей вольно стояли. Рядом рабы их и кони, из верных нукёров охрана, Гости, верблюды, костры и светильники ярко пылали, Запах навоза витал и жаркого, травы и шафрана. Под бунчуками святыми у статуи спящего Будды, Несколько бритых тибетцев прилежную песню тянули. Рядом виднелся с распятием крест, католический будто, И мусульмане Аллаху молились там, спины сутуля.
Важно ходили послы разных стран и купцы вместе с ними. В венецианских одеждах, в чалмах и афганских халатах, Хвастались знанием рынков, мехами трясли дорогими, Тихо шептались о новой войне и монгольских разладах. "Честный Бату, ты поверь как всегда старику Субедею! - Выйдя на воздух, сказал вслед Батыю старик одноглазый, - Я притворяться как Орда-Ичен и Бури не умею, Словно Байдар и Мунке не болею я лести заразой! Бывший кузнец, говорю напрямик - не ходи через Волгу, Дальше за Дон отойдут половецкие орды поспешно, Будем искать до Днепра их всю осень и зиму подолгу, Русы по Волге, булгары в наш тыл попадут неизбежно! Будем пока осаждать половецкий Чешуев и Балин, Их Шарукань и Сугров, силой малоподвижной мы станем. Половцы к венграм сбегут и весь замысел будет провален, Снова вернутся они и ударят когда мы устанем. Русы с булгарами станы, стада уничтожат и семьи, Наших союзных народов кочевья, запасы, торговлю. Как раньше к Калке-реке вдруг проникнут они в средиземье, Чтобы, как волки лесные, монгольской насытиться кровью!" "Всех напугал! - крикнул выйдя Гуюк, засмеялся беспечно, - Я свой улус здесь держать бесконечно в походе не буду. Хан Угэдэй приказал помогать, а не быть нянькой вечной Братцу Бату - безземельному хану - алтайскому чуду! Кончено всё и разбиты сурово булгарские орды. Только Мунке осаждает в Банджи непокорных остатки. С ними царица булгар Алтынчач, воевода там гордый, Все их сокровища наши, стада и торговые взятки. Мокошь и эрзи все нам присягнули на Ясе - боятся. Князь их Пуреш нам пехоту свою дал в великом избытке. Только эрзяне Пургаза ещё по лесам копошатся. Нужно к Онузе идти, взяв с собой все шатры и кибитки. Против Сутоевичей половецких отправить отряды. Только они их подальше за Дон до Днепра отодвинут, Нужно напасть на рязанских урусов и сжечь все их грады. Там и посмотрим, что прочие княжества русов предпримут!" "Стыдно, Гуюк, говорить зло о храбром Буту справедливом! - Резко сказал Субедей молодому красавцу в доспехе, Пальцем корявым потряс, как грозят малышам шаловливым, - Мудрость Бату несомненна в булгарском успехе!"
Солнце играло под ветром степным желтизной перелесков, Тихо скользили паромы на берег восточный с товаром, Шли корабли в бликах радужных вёсельных всплесков Против течения Волги к марийцам, мокшанам, булгарам. Вдоль берегов и оврагов, ручьёв и озёр, и речушек, Сколько хватало обзора стояли шатры и повозки. Множество разных одежд было видно, шелков и дерюжек, Важных найонов парчу и рабов из хашара обноски. Как лепестки из цветка разрослись из монгольского центра, Множество прочих огромных становищ союзных народов: Канглы, киргизы, токсобичи-половцы и кереиты, И унгираты, другие казахи и каракитаи. С ними найманы, башкиры - богатством и славой покрыты, Бродники, торки, огузы, уйгуры - народ из Китая. Сто тысяч воинов разных племён и народов восточных, В год буйной огненной курицы, здесь собрались без отказа, Как сто колен предков их, в деле воинском точных, Все ожидали от ставки монгольского хана Батыя приказа. "Дал нам наказ курултай о походе к последнему морю, - Даль озирая с холма, стал Батый говорить Сугедею, - Так Чингисхан повелел перед смертью, и с этим не спорю, Но не разбив нынче Русь, степь свою удержать не сумею. Пусть мне Гуюк говорит, что желает про трусость и время, Нужно булгар до конца усмирить, и все русские силы. Сорок народов веду я и это тяжёлое бремя, Вместо кочевий весь Дешт-и-Кипчак превратить в их могилы!" "Быть осторожным как волк, не лишает
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »