Кимбаку-бой

Для каждой рыбки есть свой невод,

Скорей поймай меня собой.

Свяжи одной верёвкой тело

И упивайся красотой.

Свяжи одной верёвкой сердце

И стань любовью для меня,

А в холода будь жарким солнцем,

Прикосновением тепла…

Прошу так много —

И мне не стыдно:

Раздень, свяжи — люби, пьяня.

— Гори, малыш, сгори дотла.

В моих руках и для меня.

1. Трындец подкрался незаметно

Понимание, насколько же сильно ограничен выбор, приходит в тот миг, когда ноги несут сами по проверенному маршруту, а все прочие пути совершенно не привлекают. И даже путь домой кажется беспросветно унылым настолько, что по нему нет охоты идти.

Короткий кивок охраннику вместо приветствия, гостеприимно распахнутая дверь, непритязательный длинный коридор и ещё одна дверь. Дальше — тонущий в полумраке зал, столики, из которых только треть занята, хрупкий парнишка на сцене, с надрывом выводящий конец припева и облизывающий микрофон в порыве страсти, и, наконец, барная стойка под гирляндой фонарей.

Сэхун избавляется от пальто, сбрасывая его на руки кому-то из персонала, опускает в карман карточку, подходит к стойке, растерянно пристраивает локти на гладкой поверхности и озирается в поисках бармена. Приветствия Юги не хватает так же сильно, как нормального уличного воздуха — запах в зале тяжёлый и стойкий из-за смешавшихся чужих выдохов и сигаретного дыма, но и пряный — из-за моющих средств и ароматизаторов.

Из-под стойки выныривает рослый смуглый парень в алом жилете поверх белой рубашки, небрежно проводит ладонью по слегка лохматым тёмным волосам и растягивает полные до осязаемой чувственности губы в дежурной улыбке.

У Сэхуна перед глазами со скоростью света проносятся сцены самых красивых поцелуев, что он когда-либо видел в кино или на фото.

— Чем могу помочь? — низким, но странно мягким и вкрадчивым — медовым — голосом интересуется у Сэхуна определённо не Юги. На груди слева блестящий бэйджик всего с тремя латинскими буквами — “Кай”.

— Да так, ищу одного парня… — с хриплым надрывом отзывается Сэхун, кое-как отлипая взглядом от полных губ красивого рисунка и утыкаясь им в ямочку на волевом подбородке.

— А вы каких предпочитаете? — совершенно не теряется новый бармен, руша тем самым привычную для Сэхуна картину без малейших усилий. Юги никогда не позволял себе напоминать, что это за место, и зачем сюда приходят люди. Сэхун — в том числе.

— А… где Юги? — наконец берёт себя в руки Сэхун, но тут же забывает о реальности вновь, едва продолжает рассматривать лицо нового бармена дальше. Твёрдый очерк скулы, нос совершенно неправильной формы и с лёгкой горбинкой, длинная чёлка в художественном беспорядке, подведённые чёрным глаза. Как ни странно, этому парню подводка идёт — как изысканная экзотика, без капли вульгарности.

Бармен смотрит не особенно приветливо, хотя губы продолжают улыбаться. И взгляд неприятно тяжёлый, вызывающий стойкую ассоциацию с рентгеном. Если приплюсовать для полноты картины широкие плечи и отнюдь не блещущие изяществом немаленькие ладони, то к такому бармену и подходить не хотелось бы близко. Впечатление смягчают только гибкость худого тела и невообразимая грация в каждом движении.

— Я за него. — Бармен небрежно тычет большим пальцем в блестящий на груди бэйджик. — Что хотите выпить?

— Жаль, — искренне высказывается Сэхун, не замечая лёгкий оттенок недовольства в резких чертах, потому что пялится исключительно на тёмные ресницы — густые и пушистые. — Обычно Юги всегда выбирал мне что-то под настроение.

Сэхун заставляет себя улыбнуться, чтобы продемонстрировать своё нынешнее “настроение”. Кай не шарахается испуганно назад, лишь прищуривается едва заметно, отчётливо фыркает и принимается что-то с чем-то смешивать. Сэхуну наплевать, что красуется на ярких этикетках, налепленных на бутылки. Он зачарованно следит за каждым движением Кая и отмечает, насколько изящными сейчас кажутся его руки и пальцы. Кай как будто танцует, а не смешивает коктейль.

Что ж, замена Юги может похвастать неплохими навыками.

— Любишь, когда выбирают за тебя?

— Долго тут будешь работать? — рассеянно поддерживает переход на неформальный стиль Сэхун, снова не замечая этого, потому что Кай отходит чуть в сторону, чтобы прихватить салфетку с логотипом клуба. И теперь Сэхун видит узкие бёдра и сильные ноги, обтянутые кожаными брюками. Ноги длинные и красивые, а кожа брюк предательски обрисовывает каждую мышцу. С такой фигурой Каю стоило бы работать не у барной стойки, а в зале — отбоя от клиентов не было бы точно. Ещё его можно выгнать на сцену. С его грацией и учиться танцевать не надо, а стриптизёры зарабатывают отлично. Правда, в этом клубе стриптиз не входит в сервис.

— Так не терпится увидеть Юги? — Кай с бесстрастным уже лицом кладёт перед Сэхуном салфетку и поверх аккуратно ставит высокий бокал, где напиток выглядит полосатым — чёрно-белым. — Надеюсь, под настроение попал.

Сэхун подносит к губам бокал, делает маленький глоток, но вкуса не ощущает — смотрит на Кая. Тот больше не улыбается, просто стоит на месте и глядит в упор. То ли обижен, то ли нет — чёрта с два поймёшь. Взглядом будто разбирает Сэхуна на мелкие детали, а потом собирает обратно. Хотя это, наверное, не очень-то приятно — слышать в первые рабочие дни вопросы о старом работнике и сожаления о его уходе.

— Я не знаю, кто такой Юги, и когда он вернётся. И вернётся ли вообще — не знаю тоже. Мне хотелось поработать в подобном месте, и владелец предложил мне устраивающий нас обоих договор. Сколько я тут буду работать, сказать сейчас не могу. Вопросы ещё есть? — Кай ждёт минуту и добавляет: — Если что-то не устраивает, в малом танцзале есть другой бар.

Сэхун медленно качает головой, приподнимает руку с бокалом и без энтузиазма просит:

— Повторишь чуть позже? Я буду за тем столиком.

Кай бросает короткий взгляд в сторону одного из пяти столиков у бара, которые обычно обслуживает по правилам клуба сам бармен, и едва заметно кивает.

Сэхун торчит за столом в одиночестве, как дурак, пьёт напиток без вкуса и глазеет на нового бармена с дурацким прозвищем “Кай”. Предположить, как зовут бармена на самом деле, он даже не