Рухлядь? — Хоаран даже задохнулся от обиды.

— Копи деньги, — посоветовал он с наигранным сочувствием. Почему-то ему стало уже почти весело. Несколько минут в компании взбешённого Хоарана, ветер в лицо и отличный байк позволили сделать глоток той самой свободы, отогнав мрачные мысли в сторону.

Ещё немного попререкавшись, они ввалились в какую-то забегаловку. Хоаран крупно ошибся, потому что в помещении было не протолкнуться. На центральном мониторе, висящем под потолком, показывали гонки. Толпа гудела, иногда разражаясь воплями восторга или отчаяния. Джину на миг показалось, что он отстал от спутника, однако тот вновь появился рядом, ухватил за рукав и потащил за собой, бесцеремонно распихивая людей и привычно огрызаясь на недовольство пихаемых либо угрожающе сверкая глазами.

— Смотри, вот как надо водить, — крикнул он на ухо Джину и указал на монитор, где мотогонщик лихо вписался в крутой поворот и бешено погнал по прямой.

— Псих, — пробормотал себе под нос Джин скорее для вида, чем всерьёз.

И как-то незаметно он “влился” в толпу: появился интерес к происходящему, желание вопить со всеми, пихать недовольных и тех, кто болел за других гонщиков, а не за его фаворита.

Странно для него, даже невозможно, но тем не менее. А спустя полчаса он уже с удовольствием потягивал откуда-то взявшееся прохладное пиво и слушал спор Хоарана с одним из болельщиков.

Потом Хоаран куда-то подевался, и возбуждение, лёгкость и расслабленность мгновенно испарились. Всё стало обычным и пресным, словно всё веселье скрылось с глаз вместе с ярко-рыжей шевелюрой Хоарана. Захотелось немедленно уйти, выскользнуть из толпы и просто подышать в тишине холодным влажным воздухом.

Джин недоумевал, как он вообще выдержал тут столько времени. И даже пиво обрело неприятную горечь.

Он пробрался к выходу, выбросив на ходу почти пустую бутылку в мусорную корзину, поспешно дёрнул дверь и в два шага оказался на улице. Горели фонари в полумраке, мимо проносились автомобили, зато не было людей, не так шумно. Джин опустил голову и различил в луже под ногами собственное отражение. Всё правильно: он чужой в этом мире, не похож на остальных, не радовался тому же, чему радовались прочие, и…

— Поехали, — хлопнув его по плечу, Хоаран кивнул в сторону байка.

— Куда? — не успев удивиться неожиданному появлению, машинально спросил Джин.

— Туда, где народу мало, — со знакомой улыбкой, не дающей ему покоя, ответил Хоаран. И решительно потащил спутника к мотоциклу.

Пришла очередь Джина высказывать своё возмущение водительскими навыками Хоарана. Он, разумеется, проявил сдержанность в выражениях, что не помешало ему вцепиться в Хоарана так, что тот едва не задохнулся.

— Идиот! Задушишь же! — сдавленно рыкнул он. — Просто закрой глаза, если страшно!

— И не подумаю, — прорычал в ответ Джин, но глаза всё-таки закрыл, ибо пролетавший буквально перед лицом кузов огромного грузовика к этому весьма располагал. Кроме того, Хоаран мог бы работать грелкой: вопреки всем ожиданиям его кожа оставалась горячей, пусть её и овевал холодный ветер. На такой скорости Джин немного замёрз, даже будучи в плаще, а Хоарану — хоть бы что.

Они остановились в престижном районе у высотного здания, и Хоаран оглянулся на спутника.

— У тебя деньги есть при себе?

— А что?

— У меня нет, — равнодушно пожал плечами Хоаран. — Вход платный. Так как? Гуляем или пойдём брать банк? Банк “Мишима” вполне подойдёт.

— Заткнись, — не выдержал упоминания фамилии отца Джин. — Есть деньги.

Он заплатил за вход, и Хоаран тут же поволок его к лифту. Вышли они на крыше, там располагался “открытый” ресторан. Но сначала Хоаран направился к широкому бортику, за которым чернела пустота. Перегнувшись через него, можно было увидеть огни города, а внизу — гирлянды фонарей, вереницы машин, цветы из крон деревьев и людей-“букашек”, если приглядеться.

Хоаран внезапно положил ладони на бортик и стремительным движением вскинул вверх тело, выпрямился, мастерски удерживая равновесие. Джину поплохело — Хоаран стоял на руках на краю бортика, вниз головой, и он с детским восторгом смотрел на огни внизу, в бездонной пропасти. Знакомая улыбка коснулась губ, но исчезла не сразу, а чуть задержалась. Джин невольно затаил дыхание, чтобы не спугнуть её, чтобы она ещё немного поиграла на лице с резкими чертами. Не повезло. Потом Хоаран легко встал на ноги и выдохнул:

— Здорово!

— Ты псих, — покачав головой, подытожил Джин.

— А ты пробовал так? — окинув его насмешливым взглядом, спросил Хоаран. — Вот попробуешь, тогда у тебя будет право называть меня психом. А раз не пробовал, тогда заткнись.

Джин твёрдо сжал губы и стянул с плеч плащ, вручил его напарнику и шагнул к бортику. Оглянулся — Хоаран улыбнулся с издёвкой.

Он сделал глубокий вдох, коснулся пальцами холодного камня и выпрямился вниз головой над тёмной бездной, полной огней.

Это… странно, ни на что не похоже. Он смотрел вниз и видел всё под новым углом. Вот так Хоаран и жил? Единым мгновением, рискуя всё потерять? Ни на что не оглядываясь? Наслаждаясь каждой секундой?

Он или безумец, или…

Это было прекрасно настолько, что Джин не мог отвести глаз от пропасти. Из головы вылетело всё напрочь — остались лишь восторг, счастье, чистая незамутнённая радость и свобода. Да, свобода. Кусочек свободы Хоарана, потому что это только одна грань его жизни, Джин не мог этого не понимать. Но даже этого маленького кусочка хватило, чтобы опьянить его скованный тьмой разум. Он не помнил, когда в последний раз испытывал столь сильные чувства, именно эти чувства. Уже много лет сильнейшим чувством для него являлась ненависть. И он успел позабыть всё остальное.

Теперь он вспомнил и пережил это заново, и не хотел отпускать, не хотел возвращаться в привычный уже и до смерти надоевший мрак. Даже если он упадёт вниз, Тёмный внутри него не позволит ему умереть, не так легко.

— Достаточно, Казама, — долетел до него голос Хоарана.

Он прав. Джин замёрз, тело слегка раскачивалось, мышцы напряжённо гудели, дойдя до предела, но он не мог отвести глаз от огней во тьме. Он не желал расставаться с тем, что только сейчас обрёл вновь.

— Казама?

Внезапно тёплые руки поддержали Джина.

— Если ты