Чонин явился к нему после планового собрания: привычно зашёл в кабинет, придвинул стул и сел по другую сторону стола, как раз напротив Бэкхёна. Тяжёлый и острый взгляд из-под высветленных прядей, спадавших Чонину на лоб, твёрдо сжатые губы и упрямо выдвинутый вперёд подбородок ― само воплощение враждебности.
― Ты уверен, что сможешь пройти трубу за двенадцать секунд?
― Может быть.
― Если не уверен, зачем же согласился?
― Ты волнуешься?
― Есть немного.
― Ты хочешь меня нарисовать или со мной переспать? ― Прямо в лоб, без жалости и обходительности. И без подготовки. Бэкхён едва со стула не свалился.
― Э… С чего ты взял? ― спросил он чересчур быстро, чтобы скрыть растерянность.
― Нормальный человек не станет таскать с собой кипу такой порнографии. И уж точно не станет её рисовать. Ты можешь прятаться от этого и дальше, но свою суть так просто не изменишь.
― Я не гей!
― А я сказал, что ты гей? ― тонко улыбнулся Чонин.
― Нет, но…
― Вот и ладно.
― Ничего не ладно! ― Бэкхён смерил его мрачным взглядом и решил тоже нанести внезапный удар: ― А если хочу, что тогда?
― Что именно хочешь-то?
― И первое, и второе, ― не стал мелочиться Бэкхён.
― Нет и да.
― Прости?
― Позировать ― нет, переспать ― да.
― Гм… Точно? Не наоборот? Может, ты попутал?
― Я никогда не путаю.
― Э… Так ты гей?
― Нет, ― хмыкнул Чонин, вытянул длинные ноги, скрестил в лодыжках и неожиданно весело посмотрел на Бэкхёна. ― Но ты видел хоть одну женщину среди Крестоносцев?
Бэкхён не то что не видел, он даже о таком не слышал. Да уж, встретились два одиночества со сходными условиями жизни… Стоп! Чонин сказал, что он… Бэкхён заволновался. Ему нравились мужские тела, он любил смотреть, прикасаться, рисовать их. Порой ему снилось нечто куда большее, но всерьёз ― основательно ― он никогда не думал о подобном. Как медик понимал, что это возможно и даже вполне себе безопасно, и приводит к удовольствию при должном мастерстве, но всерьёз и в приложении к себе ― не думал.
Кажется, пришло время подумать.
Сложив руки на столе, Бэкхён разглядывал Чонина и не боялся. Досадное противоречие. Страх Чонин внушал ему тогда, когда выполнял боевые задачи. И в остальное время ― тоже, чуть в меньшей степени. Когда же Чонин находился в кабинете Бэкхёна, он не казался смертельно опасным. В собственном кабинете Бэкхёну было в удовольствие рассматривать Чонина, прикасаться при необходимости и даже без оной, говорить с ним.
И Бэкхён больше месяца пытался нарисовать Чонина, но всякий раз сжигал получившийся рисунок. Результат не вызывал у Бэкхёна чувства удовлетворения, к которому он стремился. В своих рисунках он будто бы пытался собрать воедино кусочки мозаики, но всё время то пары кусочков не хватало, то все кусочки путались и попадали не на свои места.
― Мы вернёмся к этому, если ты не сгоришь в трубе, ― подытожил Бэкхён.
― Не сгорю, если ты в самом деле этого хочешь.
Бэкхён задумался о нюансах: Чонин имел в виду желание близости или желание вновь увидеться? Он и хотел бы уточнить, но по лицу Чонина понял, что напрасно потратит время. Тот уже выглядел именно замкнувшимся в себе ― в таком состоянии Чонин не говорил и мало на что реагировал.
― Ты забыл принять своё лекарство, ― перед уходом сухо напомнил Чонин, но не остался, чтобы посмотреть, как Бэкхён судорожно выуживает из кармана белую капсулу и торопливо глотает её.
§ 4. Директива
До цели добирались на водолётах, скользивших над поверхностью моря подобно огромным водомеркам. Радары могли засечь всё, но не водолёты, чем и объяснялся выбор транспорта.
После проверки аппаратуры для связи, Чонин закрепил на спине мини-пулемёт, оттолкнулся от борта и без всплеска ушёл в воду. Водолёты двинулись к водораздельным воротам и принялись ждать, когда же Чонин откроет их с той стороны.
― Два километра до места входа, ― коротко доложил Чонин через десять минут.
Бэкхён поёжился и покрепче обхватил руками мешок с инструментами. Одна из причин, почему он не любил боевые выходы, ― долгое ожидание и полная неизвестность для вспомогательного экипажа и основных сил, ведь всё могло как пойти по плану, так и обернуться крахом.
― Вижу точку входа.
― Проблемы?
Пауза длиной в вечность.
― Уже никаких. Снял четырёх охранников по внешнему периметру.
Руководитель операции нахмурился. Ещё бы. Внешней охране не полагалось караулить стены. Её там вообще не должно было быть.
― Доложите, что видите, Демон.
Никакого воображения. Чонину дали именно такой позывной, который в большей степени напоминал о его прошлом, чем любой иной.
― Уже ничего, я вхожу в трубу.
― Отбой! Доложите, что видите!
Бэкхён сцепил ладони в замок. Он ждал ответа Чонина вместе со всеми. Ответ не прозвучал ни спустя двенадцать секунд, ни спустя минуту.
Глухой щелчок на канале связи заставил всех вздрогнуть от неожиданности.
― Я внутри. Кабина управления внешним периметром под моим контролем. Что открывать?
Руководитель медленно провёл ладонью по лицу, размазывая крупные капли пота по коже и беззвучно матерясь.
― Водораздельные ворота.
― Уже открываю. Боевая задача? У меня есть все карты и пути доступа внутри сектора.
Руководитель операции и наблюдатель из центра переглянулись. Вообще-то их целью был склад и ряд образцов, хранившихся там. Но… Бэкхён обречённо вздохнул, предположив, о чём они подумали.
― Демон, вы сможете взять заложника?
― Кто вам нужен в качестве заложника? ― спокойно и невозмутимо, словно Чонин каждый день на досуге берёт заложников.
― Любой из командующих офицеров или глав исследовательского центра. Кто