Гермиона замолчала. Они стояли, тяжело дыша, уставившись друг на друга. Их дыхание и треск огня в камине — все, что пробивалось сквозь тишину, воцарившуюся в комнате. Внезапно Гермиона рассмеялась.
— Гарри, я тебя умоляю! Ты лучше ничего не мог придумать? И знаешь что? Мне не нужно свидание с тобой и мне совершенно точно не нужна твоя жалость! Так что перестань врать себе и мне, и оставь меня в покое, мне не нужен такой день Святого Валентина!
Гермиона, ухмыльнувшись, села, а Гарри остался стоять, не находя слов. В полной тишине Гарри взглянул на девушку. В его заблестевших от непролитых слез глазах отразилась боль. У Гермионы перехватило дыхание от ужаса за вырвавшиеся слова. Адреналин, на котором она закатила свою речь, исчез.
— Гарри, я не это имела в виду, я…
— Ты думаешь, — оборвал ее Гарри. Он сглотнул и начал сначала: — Ты так плохо обо мне думаешь? — спросил он опасно тихим голосом. — Ты думаешь, что я буду врать своему лучшему другу? Я когда-нибудь врал тебе?
Гермиона буквально видела, как ее дружба — ее первая настоящая дружба — рушилась прямо перед ее глазами. Она вскочила и сквозь слезы забормотала:
— Гарри… Гарри, прости меня! Я не это имела в виду!
— Можно было и догадаться, — продолжил Гарри. Потом он взорвался: — ДА ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ В ЖИЗНИ У МЕНЯ БУДЕТ ТАК, КАК Я ХОЧУ?
Гермиона вздрогнула, когда Гарри пронесся мимо нее. У подножия лестницы в мужские спальни он швырнул с размаха в стену то, что прятал за спиной и взбежал наверх.
Ничего не понимая в произошедшем, Гермиона подошла к тому месту, нагнулась, подняла и осмотрела брошенное. Одинокая очаровательная красная роза лежала рядом с коробкой конфет в форме сердца, левая часть которой смялась от удара о каменную стену. Он на самом деле не врал ей! Он хотел пойти с ней на свидание! В ее голове пронеслись слова Гарри: «Что, если все это время мне нравилась ты? Что, если я влюблен в тебя?»
— О, Мерлин… О, Мерлин… О, Мерлин, — бормотала себе под нос тяжело дышащая Гермиона. Что она наделала? Слезы покатились по щекам девушки. Спотыкаясь, едва разбирая дорогу сквозь пелену слез, она поднялась наверх в свою комнату. Свалившись на кровать, она задернула за собой зачарованные на тишину портьеры и, закрыв лицо руками, разревелась.
Что она наделала? Она своими руками разрушила лучшее, что было в ее жизни! Ее лучший друг, человек, которого она любила, причина, по которой она жила, теперь ненавидел ее. И произошло это только из-за ее слов. Он любил ее! Ее самая смелая мечта сбылась… и была жестоко раздавлена… ей самой. Осознав все это, самая умная ведьма Хогвартса плакала до тех пор, пока не забылась в беспокойном сне.
*
В блаженный момент между сном и бодрствованием Гермиона была счастлива. Она проведет этот день, учась в тишине и покое, пока все будут в Хогсмиде. Хогсмид. День святого Валентина. Любовь. Гарри.
— Сын Баньши… — выдохнула Гермиона и потащила себя в душевую.
Увиденное в зеркале не обнадеживало. Мешки под глазами. Сами глаза покраснели от вечерних рыданий. Прическа, похожая на воронье гнездо. Она вздохнула и с помощью нескольких движений палочки привела себя хоть в какой-то порядок. Подхватила лежащие рядом с кроватью учебные материалы и взглянула на часы. 09:15. «Хорошо. Надеюсь, все уже отправились в Хогсмид».
Однако, гостиная не была пустой. Она сложила вещи на столик и села в кресло напротив Рона. Рыжий молча смотрел на нее с гримасой отвращения на лице.
Несколько минут прошли в неловком молчании. Рон смотрел на Гермиону, Гермиона уставилась на столик между ними. Затем Рон тихо спросил:
— Ты когда-нибудь видела, как Гарри плачет?
У Гермионы сдавило в груди и она почувствовала влагу на глазах.
— Нет, — дрожащим голосом ответила она.
— Я тоже, до вчерашнего вечера, — более решительно продожил Рон. — Он плакал, Гермиона. Он плакал из-за того, что ты ему сказала.
Гермиона, несмотря на отчаянные попытки сдержаться, сама заплакала.
— Я не хотела этого! Все так запуталось! Откуда мне было знать, что я ему действительно нравлюсь?
— Что? — на лице Рона гнев сменился недоумением. — Что ты имеешь в виду под “откуда мне было знать”? Он не произнес речи, над которой работал целый месяц?
Переставшая хныкать Гермиона тоже пришла в замешательство.
— Нет. Мы ссорились, и он сказал: “Что, если все это время мне нравилась ты? Что, если я влюблен в тебя?”
— Вот балбес! — воскликнул Рон. Вздохнув, он добавил: — Но тем не менее, Гермиона, твой лучший друг признался тебе в таком, а ты считаешь, что это ничего не значит? Мы все равно возвращаемся к той же самой ситуации: Гарри признался тебе в любви, а ты отвергла его, причем, могу добавить, очень грубо. Весь этот бардак на девяносто процентов твоя вина и… в общем, удачно тебе из него выбраться! Мне нужно идти, меня ждет Луна.
С этим пожеланием Рон покинул гриффиндорскую гостиную. Гермиона вздохнула. Рон был прав, все случившееся было ее ошибкой. Это она вывалила весь этот бред на голову Гарри. Девушка обхватила голову руками и крепко зажмурилась. Как бы она себя чувствовала, если бы призналась в своих чувствах к Гарри, а он так ответил? Честно говоря, она могла бы вообще перестать с ним разговаривать. Гермиона застонала и снова расплакалась. Она плакала и думала о том, как можно исправить случившееся, пока вдруг не услышала шаги, раздававшиеся с лестницы. Девушка быстро вытерла слезы и взяла в руки книгу. В гостиную спустился Гарри. Гермиона почувствовала, как от его вида у нее перехватило дыхание. Он шел, ссутулившись. Его волосы были еще более растрепанными, чем обычно, а глаза такими же покрасневшими, как и у нее. Никогда прежде Гермиона не видела Мальчика-Который-Победил таким… сломленным.
Гарри прошел уже половину пути до выхода, когда до Гермионы дошло, что ее лучший шанс извиниться вот-вот выскользнет из гостиной. Она быстро вскочила и преградила ему путь. Продолжавший смотреть поверх ее головы Поттер, конечно, сильно уменьшал ее уверенность в себе. Ну, хотя бы не прошел сквозь нее…
— Гарри, — прошептала Гермиона. Голова Гарри дернулась, как будто пыталась выйти из-под контроля и взглянуть на нее. Не удалось. — Мне так жаль. Пожалуйста, я не хотела
