========== Эпизод 1. ==========

- Александр…

Это имя маг может повторять снова и снова, перекатывая на языке, будто стараясь распробовать вкус.

- Александр.

Сумеречный охотник, стреляющий без промаха. Сумеречный охотник, что не расстается с луком и стрелами. Эдакий Робин Гуд с мечтательным взором и губами, о которых хочется слагать поэмы и оды. С губами, которые хочется целовать исступленно, слизывая вкус орехов, приправленных тмином.

- Я Магнус Бейн, нас не представили друг другу, - говорит маг, ощупывая взглядом идеальное тело, будто бы отлитое из бронзы лучшими мастерами эпохи Возрождения.

Но даже Микеланджело, что был столь искусен в любви, не под силу было создать подобное совершенство.

- Я Алек, - отвечает охотник, дважды за вечер ненароком спасший его бессмертную жизнь, а Магнус готов поклясться, что только что рухнул в этот бездонный взор, вдруг вспыхнувший интересом и смущением одновременно.

Я Алек.

- Я буду звать тебя Александр.

Он чувствует магию, струящуюся по венам, как и все эти сотни лет, он чувствует запах жизни и привкус азарта. Но никогда еще краски не были столь насыщены, а сам он не был столь восхищен. Пленен. Очарован. Покорен.

Все теряет значение и смысл - разгромленные покои, трупы врагов, усеивающие пол тут и там, расползающиеся по паркету уродливые пятна крови. Только охотник и улыбка, от которой слабеют колени, будто он, Магнус, не древний маг, трахавший в свое время и королей, а обычная школьница, наткнувшаяся в коридоре на кумира. Забывшая, как дышать, говорить, соображать… Только охотник, а еще эта руна, выведенная на шее, как росчерк молнии на зеркальной небесной глади в грозу. Руна, которую он прямо сейчас мог бы очертить языком, прижав Александра к шершавой стене.

Александр Гидеон Лайтвуд, ты станешь лучшим любовником из всех, что у меня были. Прекраснейшим из трофеев. Любимейшим из всех. Самым желанным. Единственным.

Алек раздвигает в улыбке губы, чуть смачивая их языком, а Магнус уже представляет, как эти губы будут хватать жадно воздух и шептать-выстанывать его имя. Представляет, как красив он будет на его шелковых простынях - обнаженный и смуглый, утомленный от ласк и любви.

Мой Александр.

…

- Тебе нечего стыдиться, Алек.

Это не жалость. Магнус и правда хочет, чтобы охотник понял. Любовь - это не порок, не увечье, не приговор.

Не все, что мы принимаем за любовь, является ею.

Теперь маг знает точно, что пойдет до конца. Он не отступит - особенно сейчас, когда увидел отчаяние в глубине похитивших его сердце глаз. Он не остановится до тех пор, пока Александр не станет его. От начала и до конца. Полностью. До кончиков этих длинных изогнутых ресниц, что так трогательно подрагивают, когда охотник смущен или расстроен.

- Не понимаю, о чем ты.

В его облике столько стыда и печали, что хочется просто прижать к груди и магией вытянуть всю боль и тьму, что заполняют изнутри, мешая нормально дышать. Он должен справиться сам, именно поэтому Магнус лишь выдыхает в ухо перед тем, как уйти:

- Поймешь.

Сильнейший из магов Сумеречного мира не будет играть с судьбой в поддавки.

Александр Лайтвуд - свет очей моих, когда ты поймешь и придешь ко мне, я буду ждать тебя прямо здесь. Когда ты почувствуешь то, что чувствую я.

Комментарий к Эпизод 1.

https://pp.vk.me/c629331/v629331352/3ba24/4wreV7gCI38.jpg

========== Эпизод 2. ==========

Это вино или сакэ? Однозначно что-то терпкое и экзотическое, как и сам Магнус Бейн, что смотрит, не отрываясь, навылет пронзая взглядами-стрелами. А еще улыбается так трепетно и тепло, будто Алек - тот, кого он ждал все столетия своей магической жизни.

Капелька пота медленно течет по виску, и Алек чувствует, как краснеет, когда вспыхнувшие золотым глаза Магнуса концентрируются на ней. Кончик языка медленно скользит по губам, а Лайтвуд ощущает его на своей шее - влажный, немного шершавый. Так жарко. Черт. Однозначно, маг добавил в напиток немного этого нефритового огня, что время от времени стекает с его изящных пальцев, будто обычная вода.

- Зачем ты позвал меня, Магнус?

Жар жжет вены и вот-вот расплавит кожу. Жар проникает в голову и наполняет легкие вместе с воздухом, что и без того пропитан ароматом верховного мага Бруклина так, что любой другой воздух отныне будет казаться безвкусным и пресным. Никаким. Мускус, сандал, немножечко имбиря и свежескошенной травы. Восточная сказка с драконами, пряностями и наложницами в прозрачных одеждах.

“Или наложниками”, - думает Алек, а рука мага накрывает его пальцы, что крутят пустой хрустальный бокал, и его разрядом молнии прошибает навылет. Кажется, он даже слышит едва различимый электрический треск и видит голубоватую вспышку.

- Ты знаешь это не хуже меня, - его глаза - темные, как небо в безлунную ночь, вспыхивают - будто где-то там, за зрачками, зажигается внутренний свет. - Я просто хотел еще раз увидеть тебя.

- З-зачем? - сами по себе выговаривают губы, пока он любуется этим лицом, и мозг вдруг пронзает глупо-неуместная мысль:

“Наверняка, Микеланджело рисовал его часами. Рисовал в роскошных интерьерах, шикарного и влекущего в роскошных тряпках, а, может быть, и вовсе без них. Рисовал на холсте, а после расписывал эту смуглую гладкую кожу, скользил по ней кистями, пальцами, губами… Он же такой красивый - Магнус Бейн”

Алек, ты что, черт возьми, ревнуешь?

“Но он красив. Красив и желанен до дрожи в коленях и покалывания в кончиках пальцев”

Маг. Волшебник. Колдун.

- А зачем ты пришел? - лукаво щурится маг, слизывая с губ капельки алкоголя. Он будто знает, как действует это на нефилима, и пользуется, провоцирует, заводит, дразнит.

- Я… я не уверен…

Давится словами, не в силах продолжить. Стыдясь произнести то, что давно понятно без слов. Магнус читает его, как открытую книгу заклинаний, как древние пергаментные свитки, как стихи про сладкие, томящие душу чувства.

- Почти столетие я запрещал себе любить кого-то. Мужчину или женщину. А ты, Александр, пробудил во мне что-то…

Магнус моргает и вдруг отводит глаза, будто на самом деле смутился. Будто из них двоих - это он застенчивый, робкий, неопытный. Неискушенный.

А потом у Алека звонит телефон, и он уходит в другой