Гораздо сложнее было остановить кровотечение из глубокой раны в правом боку. Сделав подушечку из марли, Валя приложила его к ране и закрыла как могла.
Очнувшись, Петр стал сильно страдать от болей. Вызывать доктора, он категорически запретил уверяя, что в такую даль никто не приедет.
Своим слегка надтреснутым голосом он сказал:
- Пойдешь на кухню, найдешь там кетанол или какие-то жаропонижающие. Все это растолчешь в белый порошок. Выполняй!
После этого он принял, поморщившись, всю эту смесь, и велел найти суровую нить.
- Прокипятишь и бросишь в раствор спирта. Лучше минут на пятнадцать. И еще. Там в шкафу есть шкатулка… Да не там, в нижнем ящике. Видишь? Выбери иглу сантиметра три. Ну, вот эта пойдет. Давай, дезинфицируй и зашивать будем.
- Мне страшно, - сказала Валя, глядя на него широко открытыми глазами. – А ты выдержишь?
- Попробую, - сказал Петр, глядя в потолок помутневшим взором.
Он выпил воды и сказал хрипло:
- Нужно загнуть иглу… Ну типа рыболовного крючка… Ай, давай мне плоскогубцы, я сам! Ты пока порежь нить на куски, ну… Сантиметров по пятнадцать, вот так… Вдевай в иглу. Теперь отступишь от края раны на пять миллиметров. Проколи с внутреннего края. Осторожно, мясо не зацепи.
Он зашипел от боли.
- Стягивай концы нити… Завязывай. В узел….
И потерял сознание.
***
Постепенно Валя освоилась в большом двухэтажном доме. То, что здесь жил человек, занимающийся какой-то научной деятельностью, выдавали стоящие вокруг приборы, назначение которых Вале не совсем было понятно, небольшой медный телескоп, библиотека на втором этаже, состоящая более всего из научных трудов в области физики и механики.
Несмотря, на то, что Валя уже чувствовала себя в новом доме уверенно, ей очень хотелось вернуться домой. Ведь ее могли хватиться родные, да и журнальное начальство недоумевать о ее странном отсутствии.
Но она не могла оставить раненого человека. Кроме того, сильный снегопад настолько замел дороги, что Валя боялась, что без посторонней помощи она не дойдет. Какая-то сила, необычайная, могучая, перенесла ее в глубину леса, и теперь она боялась потеряться и вообще погибнуть!
Она заметила исчезновение пса, встретившего ее в тот вечер, когда она подошла к этому дому. Его нигде не было – наверное его забрал с собою Иван.
Валя надеялась на выздоровление Петра, возле постели которого, она находилась, долгие часы, наблюдая, как он мечется в горячке, разметав светлые, слипшиеся от пота волосы по подушке. Временами Петр смотрел на нее мутно - светлыми, невидящими глазами, поднимался, что-то шептал, а когда Валя, просила его лечь, он падал и забывался жарким сном.
Ночью он был в бреду, что-то шептал и выкрикивал. Валя спала тревожно, вскакивая через час, подходя к постели больного, прикладывая руку к горячему лбу. Затем меряла градусником температуру, качала головой, спускалась вниз к аптечке, находила нужные лекарства.
Но вот они стали подходить к концу, и она, в отчаянии, сказала об этом Петру, когда он, в очередной раз его сознание прояснилось.
- Заканчиваются продукты. В коробке осталось лишь пара спичек… Почти вышла вся соль, нет сахара, хлеба… Да и лекарства нужно бы подкупить. Как быть? Ведь телефон не работает.
- Телефон? – сипло ответил Петр, - Нашла на что надеяться! Я же говорил, что сюда, в эту глушь никто не приедет….
Он замолк, крякая, глотая слюну.
- Да, здорово меня пробрало… Надо выкарабкаться, встать на ноги!
Валя вздохнула.
- Может есть какой выход? Я бы помогла…
- Вот, что, - сказал Петр, покашливая, с трудом проговаривая слова. – Как там тебя? Валя? Так вот. Валя, сходишь к Михалычу. Это около десяти километров отсюда, но ты должна справиться. Часа за два дойдешь!
- Десять километров? – ужаснулась Валя. – По лесу? Я же не знаю дороги!
- Да погоди ты ныть, - с досадой сказал Петр. – Я тебе все нарисую. Схему. По зарубкам пойдешь, по приметам. Тут прямых дорог нет. Вместо спичек пока возьмешь мою зажигалку. А остальное надо купить! Деньги дам, не проблема. Возьмешь тушенку, консервов, хлеба, спичек, соли, патронов. Лекарства прихватишь. Михалыч все организует, я напишу. Он сани даст. На них и привезешь, иначе не донесешь. Да, еще… У нас тут серые гости могут быть. Ружье я заряжу. Возьмешь с собой…
- Да куда мне, - испугалась Валя. – Я в руках оружия сроду не держала.
- Возьмешь, ничего. В крайнем случае пальнешь, припугнуть сможешь…
- Нет!
- Ты хочешь, чтобы в лесу нашли твои кости?
Валю вдруг пронзила острая волна ужаса.
Петр заметил это.
- Да не боись, думаю до такого не дойдет. Да, подай мне вот ту кожаную сумку.
Валя подала ему сумку, лежащую на столе.
Он вынул из нее маленький, сделанный в виде рыбки серебряный ножик в ножнах на цепочке.
- Вот тебе. На память. Подарок. Пусть будет с тобой. На всякий случай. Повесь на шею. И не снимай.
Он вдруг глянул на нее в упор и прикрикнул:
- Ты слышала? Не снимай! Ни в коем случае!
- Я поняла. Спасибо.
- А теперь разыщи мне бумагу и ручку! В кабинете наверху, в рабочем столе все есть!
Через десять минут он отдал ей письмо, написанное дрожащими, корявыми буквами и схему.
- Держи. Вот по этим зарубками будешь идти. Придешь к Михалычу - от Петра Волкова скажешь. Да не дрожи ты! Сразу и отправляйся. Лыжи в сарае найдешь!
Валя испугалась.
- Лыжи? Господи, да я в жизни всего – то два раза на них ездила! Друг давал в детстве с горки покататься!
- А ты думала по снегу ковылять десять километров?! Хочешь, чтобы тебя по пути снегом замело? Пойдешь на лыжах! Бери их и вперед!
И он тяжело откинулся на подушки, обессиленный.
5. Запах зимнего леса
Лес, тесно обступавший тропу, стоял прямой и торжественный, в белых меховых шубах. Висела удивительная звенящая тишина, время от времени нарушаемая озорным, разбойничьим посвистыванием синиц, а также сухим шорохом опадавшего с елей снега. Тогда в неподвижном воздухе щедро рассыпались хрупкие, блистающие синим и золотым цветом снежинки. Белое солнце танцевало и кувыркалось в зените, среди пара, в море серебряного