Артур не желая чтобы его трогали отпрянул и уперся спиной к подоконнику.
- Артур, твоя мать...
Артур уже не слышал. Сердце выскакивало из груди, перед глазами поплыло.
"Мама... что с мамой?" - мелькнуло в голове, прежде чем он услышал самое страшное.
- ... твоя мама умерла.
Ноги стали ватными и он провалился в вязкую пучину пустоты. Это был нокаут.
04 августа. 08-20 (Мск)
Москва. Россия.
НИИ им. Н.В. Склифосовского
Отделение нейрохирургии.
Виной всему внутричерепное давление. Это оно его вырубило. Он очнулся. В палате был тренер. От любого света опять жутко болели глаза. Он поднял руки к лицу, чтобы прикрыться ими от света. Очертания рук опять двоились. Как же крепко ему прилетело в прошлый раз!
Запах нашатыря бил в нос. Его приводили в чувство. Вот в руку воткнули иглу, закапала капельница. Врач дотошно пытал его, расспрашивая о его самочувствии. Ему на все было наплевать. Боль не имела значения. Он лишь пожаловался:
- В глазах двоится.
- Скоро это пройдет...
Вокруг него суетились. А он лежал здесь как овощ. Ему срочно нужно было домой.
Когда наконец все врачи и медсестры ушли, тренер остался сидеть на краешке его кровати.
- Мы тебя не бросим. Мы - твоя семья. Это не пустые слова. Всю организацию мы возьмем на себя.
- Спасибо, - пересохшим горлом тихо поблагодарил Артур, а в голове уже проносились другие мысли. Никто теперь ему не поможет. Ему больше нельзя на ринг. Его карьера окончена, и если все действительно так серьезно, и он не сможет тренироваться, то вскоре он перестанет быть их частью, станет чужим своей... семье. Все что ему останется - тренировать детишек. От этих мыслей он заворочался не в силах больше лежать на месте - Я хочу знать как это произошло. Мне нужно домой.
- Врачи не рекомендуют...
- А что, мне остаться здесь?! - он закричал во все горло. - Чтобы я не мог даже с ними проститься?! Я уйду, я доползу до дома!!!
Тяжело вздохнув, тренер встал и пошел к выходу из палаты. У самой двери он обернулся.
- Я тебя понимаю. Вечером будет машина.
Дверь палаты закрылась. Он ждал когда наконец он останется один. Схватив подушку и укусив ее зубами он начал орать, мычать, реветь как раненный зверь. Ему было мало. Встав с кровати, он приложил подушку к стене и со всей силы начал бить по ней руками.
Очертания рук двоились. У него было словно четыре руки, две из которых были белесыми и прозрачными. Он бил и бил. Сверху сыпались крошки пыли. Стена под подушкой крошилась. Наконец он устал и выдохшись сделал пару шагов назад. Подушка впечатанная в стену упала на пол. В стене было проломлено углубление.
Как это возможно?
Подойдя поближе, он увидел осыпавшееся бетонное перекрытие с погнутой арматурой внутри. Пальцами он попытался поддеть торчащий маленький краешек, но он не поддался. Так как же это случилось?! Вот тебе и вековая Советская стройка!
Схватив свои вещи из шкафа, Артур выбежал из больницы на улицу. У него не было времени ждать до вечера.
- Артур! - голос тренера раздался где-то позади.
Он не хотел останавливаться, но все-таки быстро решил, что не может игнорировать человека, который по сути заменил ему в жизни отца.
- Я не вернусь в эти стены! - Артур указал рукой на здание больницы. - Я не могу больше там, Сан Саныч. Я нужен там! - Он абстрактно махнул рукой в противоположном направлении от больницы.
- Я все понимаю, сынок. Едем домой. Прямо сейчас.
Крушение.
05 августа. 14-15 (Мск)
Нижний Новгород. Россия.
Междугородняя платформа
железнодорожного вокзала.
Родной город в летнюю жару впервые казался Артуру таким холодным и неприветливым. Из головы никак не уходило постоянное ощущение, что все вокруг ненастоящее. Состояние ирреальности. Ватные ноги на автомате вынесли его из вагона.
Платформа железнодорожного вокзала была полной. Несмотря на проигрыш, его встречали как победителя, и только товарищи "по цеху", его вторая семья, старались не смотреть ему в глаза. Множественные похлопывания по плечу. Вспышки камер тематических и спортивных СМИ.
Ребята, кто явно был в теме происходящего, отодвигали подальше малочисленных поклонников и встречающих. Они прошли к ожидающему их автобусу, наскоро погрузились и быстро тронулись с места. К Артуру подошел Михаил - светловолосый крепкий юноша и протянул в руки конверт:
- Артур, мы тут с ребятами помогли, чем могли. Крепись, дружище.
Артур кивнул, и, взяв конверт, кинул его на соседнее пустое сидение.
Тренер с кем-то разговаривал по телефону. После чего, окончив звонок, подошел к парню.
- Артур, так как нас с тобой долго не было, а у тебя больше нет родственников, Борис Иванович взял все хлопоты на себя. Получается так, что мы едем сразу на похороны. Панихида уже окончена... Сейчас мы с вами переодеваемся и... понесем...
Артур отказывался верить. Он думал, что пока не увидит, этого нет. И он не хотел видеть их тела.
На его глазах выступили слезы. Он быстро отвернулся к окну. Тренер сел позади него. Все отвели свои взгляды.
За стеклом мелькали машины, светофоры, улочки домов. Бушующий крик отчаяния в нем нарастал. Он хотел рычать от злости и боли. Он хотел опустошения. Выплеснуть все то, что тяжелым склизким комком засело в груди, и не проглотить и не выплюнуть.
Он был словно персонажем компьютерной игры. И ноги и руки, все было не его. Он словно наблюдал за всем со стороны. Больше не было разделения ни на день, ни на ночь. Был один нескончаемый и очень длинный день. Как в тумане он помнил испепеляющую жару. Духота. Жаркое марево. Как он не чувствуя сил, и не чувствуя тяжести вместе с тренером несет гроб. Товарищи позади несли гроб его сестры. Нещадно палило солнце. Лицо было мокрое от пота. Он хотел дать волю слезам, но их не было. Когда нужно было что-то сказать и все смотрели на него - он молчал.
Он отчаянно понимал, что в момент прощания... если он скажет хоть слово... он простится. А отпускать он не хотел. Он не хотел их отдавать, хотя их и так уже забрали у него. Самых родных и близких.
Яму