— Отлично поработали, — ударившись кулаками, Мирон и Миша смогли выдохнуть с облегчением.
— Моя очередь, да? — усмехнулся Гена, подходя к сцене.
— Протяни дольше шести песен, — Мирон пожелал ему удачи.
— Конечно!
Им непривычно было видеть большую часть своей тусовки в толпе. Но сегодня за сценой кроме Мирона остались Рудбой, Илюмейт и старички основы «Версуса». Рэнделл и Лизка утащили Совергона к остальным; сегодня его помощь здесь была не нужна.
Сегодня они могли позволить себе отдохнуть. Поэтому сцена шла красными звёздами «FIVE» по периметру, а Рики Ф, Алфавит и Хэви заполнили её пространство наверху. Пятиконечные правильной геометрической формы звёзды, красные — огромные, и белые с переливами сиреневого — меньше, пульсировали под ногами толпы, появлялись и гасли, поднимались в верх, где ползли по стенам, словно отпечатки световых пушек.
— Эй, детка, тебе нужен кто-то, кто больше не будет смотреть с чужих фото!.. — музыка била из нового оборудования, привезённого с разваленных магазинов на разрушенной территории.
Софиты светили в небо. Ивангай с крыши ближайшего здания смотрел на толпу и качал головой в такт музыке. Подобно пузырькам, рвущимся к поверхности из щелей глубоководных скважин, тоненькие дорожки белоснежных искорок с углов домов и прочих ограждений взвивались к небу. На крышу соседнего здания, подальше от толпы, выбрался Женя Баженов. Внизу в толпе прыгал Джарахов. Он не отбегал от сцены, потому что должен был на неё сегодня наконец-то взойти. Разношёрстная масса людей перемешалась. Ивангай готов был поклясться, что видел в ней одну знакомую золотую макушку, но она исчезла так же быстро, как и появилась.
Внизу Мирон и Рудбой говорили о чём-то с пьяным мастером, а потом к ним подошёл другой человек, которого Ивангай никак не ожидал здесь увидеть. Чтож, становилось всё интереснее и интереснее. Он поднял голову в небо. Прекратившийся к вечеру снег открыл глазам всех чистое небо. Одинокой искрой по нему пробежала падающая звезда.
Двери совещательного зала распахнулись и громкий голос заглушил собой обсуждения незначительных мелочей.
— Прошу прощения за задержку! — Соболев пропустил Полину вперёд и только тогда вошёл сам, неся в руках кипу огромных свёртков, которые загораживали ему обзор. — Мы не нашли ничего лучше.
Он рассыпал карты по столу и те, кто сидел за ним, быстро их растащили и принялись рассматривать.
— Это Петербург, — произнёс Амиран, — нарисуйте, как он сейчас выглядит.
Поперечный, сидящий на соседнем стуле, потянул карту на себя и чёрным маркером обвёл уцелевшую часть города.
— Неслабо, да?
Соболев закрепил на стене перед всеми карту европейской части России и вместе со Столяровым прочертил круг радиусом в две тысячи километров с центром в Москве, заодно отметив внутри него ту часть, которую они уже пролетели.
— Я, конечно, не специалист, — с другого конца стола раздался ослабленный удручающим физическим состоянием голос Ларина, — но, по-моему, я не должен здесь находиться.
— Должен, — отрезал Соболев. — Итак. — Он замер, убрав руки за спину, и все собравшиеся сосредоточили на нём внимание. — В ближайшем времени нам необходимо подобраться к двухтысячному километру. Учитывая, что с отдалением от Петербурга и других крупных городов мы находим всё меньше и меньше людей, наша цель в идеале — провернуть это дело за месяц. Отчёт двухтысячного километра идёт от Москвы, а не от Петербурга, поэтому нам предстоит подкорректировать изначальные планы.
— Займусь, — согласился Гурам.
— Мы продолжим игнорировать Европу и сосредоточимся на восточном направлении. Кроме того, нам надо найти Руслана Соколовского и других исчезнувших, а так же придумать новый способ транспортировки людей в Петербург, поскольку на предыдущий мы больше не рассчитываем. Если у вас есть какие-то предложения, можете их озвучивать.
В белом совещательном зале люди в военной форме обсуждали свои дальнейшие действия, а за стенами брошенной базы наконец-то унялась непогода. Кто-то выбежал взлётные полосы и подготавливать самолёты: в ясную погоду они не простаивали никогда. Эти люди первыми и увидели звездопад.
Ветер прибил сухие травинки к земле. Каменная безжизненная поверхность обрастала кое-где клевером и одуванчиками, одинаково чёрными на ночной лад. Здесь, на выжженной земле, уже проклёвывалась новая жизнь.
Сжимая в руке «SKY!», парень устремил взгляд в небо. С утёса огромных скал открывался прекрасный вид на карьер, куда этой ночью с неба сыпались сотни и тысячи сияющих огней. Холод пронизывал его тело сквозь расстёгнутую жёлто-синюю куртку, а в руке, отзываясь тусклым голубоватым отсветом, теплела медная пластинка.