их валить сверху, когда полезут.

— Патронов у нас не вагон, — напомнил я. — Кончатся, и деваться нам будет некуда, окружат ведь.

— Можем камни в них кидать.

— Ну, не знаю. По-моему, лучше просто держать путь к холмам. Может, мертвецы отстанут, если потеряют нас из виду. А может, там за холмами есть что-нибудь хорошее.

— Вода? — с надеждой спросил Терри.

Я не успел ему ответить, как вдруг небо потемнело, и мы разом подняли глаза. Жанель завизжала, Хорхе вскрикнул, Терри и Дик открыли рот от удивления, преподобный забормотал молитву. Я же просто смотрел, пораженный.

Небо заполонили мертвые птицы. Подобно живым, они летели плотной стаей, кружились, пикировали, но медленно, неровно. Некоторые падали. От птиц смердело. И эта черная грозовая туча направлялась прямо к нам.

— Скачите!

Я пришпорил лошадь, надеясь, что у нее больше сил, чем у меня. Она понеслась молнией, взбивая копытами пыль. Кобыла Дика пустилась вскачь, не отставая, остальные тоже попытались набрать скорость, но отдалялись с каждым шагом. Я оглянулся, выискивая хоть какое укрытие, однако поблизости ничего не было.

— Держите на холмы! — закричал я. — Может, там деревья есть или пещера!

Я посмотрел на Хорхе: он понял или нет? И тут у меня мурашки побежали по коже: Жанель сидела неподвижно, уставившись на мертвых птиц. Лошадь под ней беспокойно гарцевала. Терри остановился рядом, ухватил поводья. Он уговаривал Жанель ехать, но та, похоже, не слышала.

Я повернул к ним. Терри дрожащими руками взялся за дробовик, но все никак не мог с ним сладить. Я схватил мальчишку за руку. Его глаза были полны ужаса, впрочем и в моих не сияла безмятежность.

— Не стоит, — посоветовал я. — Только патроны зря растратишь.

— Но мисс Перкинс… — выговорил он, глядя на Жанель.

— Я разберусь. А ты скачи быстрей!

Он посмотрел на меня с сомнением, явно не желая оставлять девушку. Наверное, мечтал предстать перед ней рыцарем-спасителем и рисовал в воображении, как она в благодарность делит с ним постель, а я влез и безжалостно растоптал воздушный замок. Но у нас не было времени на глупости.

— Пошел! — заорал я и хлопнул его лошадь по крупу. — Давай!

Терри поскакал за остальными, а я повернулся к Жанель, ухватил ее лошадь за поводья и дернул. Кобыла фыркнула, оскалилась. Я дико заорал на них обеих — птицы уже были рядом. Но за их гомоном и хлопаньем крыльев Жанель вряд ли меня расслышала.

В отчаянии я развернул свою лошадь, не выпуская вторых поводьев, а другой рукой ухватился за кольт. Против птиц он бесполезен, однако придает смелости. Я стиснул коленями бока своей лошади, пришпорил, надеясь, что кобыла Жанель последует за мной.

Она и последовала, но прошла едва пару сотен ярдов, а потом усталость, жара и жажда взяли свое. Кобыла захрапела, покачнулась и осела. К счастью, не упала сразу, иначе нам обоим, мне и Жанель, пришел бы конец. У кобылы медленно подогнулись ноги, и я успел выдернуть женщину из седла, усадил за своей спиной. Не сказать, чтобы удалось обойтись с леди деликатно, а тут еще Жанель принялась бить меня по плечам, дергать за волосы и требовать, чтобы мы спасли кобылу. Но я внимания не обращал: стиснул зубы и снова пришпорил коня.

Оглянулся я лишь однажды. И то, что я увидел, меня одновременно обрадовало и ужаснуло. Визжа и курлыкая, птицы обрушились на кобылу, покрыли с головы до копыт, расклевывая глаза и плоть. Найдя легкую добычу, за нами они больше не гнались.

Дик и остальные ждали, но я закричал, чтобы скакали не мешкая. Нет смысла упускать чудом доставшуюся фору. Птицы скоро расклюют лошадиный труп и устремятся за новой добычей. И останки кобылы поковыляют за ними следом, торопясь сожрать в свою очередь кого-нибудь живого, в компании с прочим мертвым зверьем.

Догнав остальных, мы снова поскакали впереди. По бокам от меня были Дик и Хорхе, позади Терри с преподобным. Я почти не отрывал глаз от холмов, но все же заметил, с какой обидой смотрит Терри на нас с Жанель.

Стало жарче. Хоть бы дождь пошел!

Однако еще прежде, чем мы добрались до холмов, Хорхе остался без лошади. Прочие наши скакуны едва плелись, совершенно выбившись из сил. Занося топор над несчастным животным, Хорхе плакал. А я удивлялся тому, что у него откуда-то взялись слезы: я сам так иссох, что не мог бы и плюнуть, не то что заплакать. Мы все спешились, повели лошадей в поводу. Пешком идти мне не слишком нравилось, но иначе лошади издохнут прямо под нами. Жанель жаловалась, как трудно шагать, но никто внимания не обратил, только Терри тут же предложил ее понести. Та метнула в него презрительный взгляд, он покраснел и стушевался. Прочие хихикали, представляя, как он тащит девицу на закорках по пустыне.

Местность стала каменистой, мы приблизились к подножию гряды холмов. Дик остановил нас, приложил руку к глазам:

— Эй, вы тоже это видите?

Мы посмотрели, куда он показывал, я присвистнул:

— А ничего себе!

Между двумя тесно сдвинутыми холмами открывался вход в узкое ущелье. Казалось, горы нависали над ним, почти смыкались, точно арка над воротами. Я смахнул пот со лба, потер глаза, посмотрел снова. Нет, не ворота, просто крутые стены каньона, глубокая тень. Наверное, там желанная прохлада, свежий воздух.

— Туда! — решил я. — Хоть от солнца спрячемся на время, а может, там и вода есть.

Остальные воодушевились, ускорили шаг. Даже лошади, кажется, ощутили, что удача повернулась к нам лицом. Я оглянулся: позади кружили в небе несколько птиц. Издалека было не разобрать, мертвые или нет, но нами они не интересовались. Зато три небольшие твари ковыляли за нами по пустыне, — судя по всему, дохлые собаки либо койоты. Пока они далеко, можно не бояться, но ближе подпускать не стоит.

Мы подошли к входу в каньон, и при этом меня снова поразило его сходство с воротами. Двигались гуськом: Дик и я впереди, Хорхе и Терри замыкающие. Прохладный ветер высушил пот на моем лбу. Я улыбнулся, впервые за много дней чувствуя себя прекрасно вопреки всему пережитому. Мы укроемся среди этих крутых склонов, где нас не достанет солнце, а если повезет, то и мертвецы.

Проход сузился и наклонно повел вниз. Мы шли так довольно долго, пока стены не придвинулись почти вплотную. Я уже засомневался, что лошади протиснутся, как вдруг каньон повернул — и стены разошлись в стороны.

Я аж рот разинул от изумления. И не двигался, почти уверенный, что передо мной мираж, пока Дик не прокашлялся за моей спиной.

— Хоган, двигай. Что там такое?

— Сам посмотри!

Я отстранился, открывая дорогу остальным. Один за другим они выходили из узкой расселины и замирали,