аппетита, Андрей, - мистер Бассет шагнул к машине.

Растопчин преградил ему дорогу.

- Вы не имеете права держать у себя документы свободного человека против воли этого человека, - проорал он.

- Кто выдумал, что я держу у себя чьи-то документы вопреки воле владельца?

- Лейла, ваша бывшая танцовщица, сообщила мне, что вы прячете у себя паспорт Саши.

- Лейла - обманщица, - протянул мистер Бассет. - Она обманула меня, заверив, что сама привезет девочек. Где она, а? - мистер Бассет прижался лбом к стеклу "Каравана". - Что-то не вижу ее. Почему бы ей не обмануть и вас? Нет у меня никаких документов вашей протеже. Наверное, она их просто потеряла.

- И другие девочки тоже потеряли? - спросила Саша.

- Возможно, - мистер Бассет втолкнул Сашу в автомобиль и следом полез сам.

"Караван" мигнул подфарниками, нырнул в вереницу машин, покидающих автостоянку Международного аэропорта и выкатился из-под крыши. Барт похлопал Андрея по плечу и пошел искать свой "Понтиак". После столь бурного разговора он позабыл, на каком ярусе оставил "Понтиак". Андрей двинулся за Бартом.

Нужный сектор отыскался быстро. Растопчин рухнул на сидение автомобиля зеленый от злости. Он чувствовал себя мальчиком, которого обвели вокруг пальца. Он хотел немедленно ехать в "Эль Ролло".

- Я два часа потратил на дорогу в Лос-Анжелес, час проторчал в аэропорту, и еще два часа уйдет на обратный путь, - не выдержал Барт. - Если ты ни в грош не ставишь меня, сделай вид, что хоть Пэм ты уважаешь. Ока приготовила королевский стол. Она специально для тебя накупила батарею твоих любимых напитков, где есть все от "Калуэ" до китайского пива. И взяла выходной на работе на завтра, чтоб обслуживать тебя за столом этой ночью. Мы и так явимся не на поздний ужин, а на ранний завтрак. И Дженнифер просила нас ее разбудить - у нее для тебя сюрприз. Но, если тебе наплевать на все это, - изволь, давай проведем эту славную ночку в машине, занимаясь поисками твоей обожаемой потаскушки и ее сутенера.

- Извини, - сказал Растопчин. - Конечно же, нам пора в Галиту.

Андрей взъерошил волосы и провел ладонью по лицу. И впрямь - навязчивая идея, мания, шизофрения, подумал он. Отчего именно я должен вытаскивать Сашку из беды? Да еще и ночью, когда в доме у Пэм ждет меня стол и в камине пылает огонь, и нормальные люди ждут нормальной реакции на свое гостеприимство. "Понтиак" устремился наверх по Саплведа бульвару, по Сан-Диего фриаэю на север Лос-Анжелеса и, оставив справа Вествуд, Беверли Хилз и Голливуд, выскочил на фривэй, ведущий к Вентуре. Даже для самых опытных водителей, ежедневно добирающихся на работу и с работы по основной сто первой дороге, часы пик здесь - сущий ад. Машины несутся по трассе бампер к бамперу, и стоит кому придавить педаль акселератора чуть сильнее, чем диктует поток или неосторожно притормозить, пробка парализует движение на полосе, а то и на всей трассе. И, как бы ни поджимало время, хоть бейся лбом о лобовое стекло, приходится двигаться со скоростью в десять, двадцать миль, объезжая разбитые автомобили, или вовсе, выключив двигатель, терпеть до тех пор, пока неповоротливый кран не выудит, не выберет с трассы металлолом. Американцы шутят: в эти часы фривэй превращается в конвейер, производящий стрессы и микроинфаркты. Иное дело ночь, когда трасса - блеск, сказка, мечта московских голливудофилов... Полотно было сухим, Барт уступил Андрею место за рулем, хотел, чтоб друг немного отвлекся от мыслей о русской шлюшке. Барта прямо-таки бесило баранье упрямство Растопчина, продолжавшего считать, что оба они, пусть косвенно, но виноваты в том, что русская погрязла в неудачах. Помогая несчастному, задумайся, вспомнил Барт уроки отца, не создаешь ли ты еще одного паразита на земле, и без того переполненной паразитами? "Понтиак" летел по одной из самых знаменитых и красивых калифорнийских дорог, и по радио скороговоркой передавали, что обстановка на трассе спокойная, покрытие всюду сухое, видимость отличная и, вообще, над океаном сияют роскошные звезды. Музыка!

Проснувшись на следующий день к одиннадцати, Растопчин не нашел в себе сил даже на уборку постели. Он добрался до холодильника, осушил стакан апельсинового сока, заставил себя выпить немного скотча и закусил крошечными маринованными японскими кукурузками и холодной индейкой. Затем принял душ, проглотил чуть ли не залпом чашку растворимого "Фолдерз" и лишь тогда выполз на люди подымить сигаретой и послушать, как потрескивают в камине дрова. Пэм читала местную газету. У нее был очень усталый вид - Пэм до утра занималась грязной посудой. Барт ходил с метлой вокруг бассейна, убирал с цветной плитки листья, осыпавшиеся за ночь с платанов. Андрей потянул за шнур, во всю ширину стеклянной стены раздвигая шторы, - нежный солнечный свет пролился на ковры, диваны и на ноги Пэм. Растопчин постучал по стеклу: привет, старина! Барт вскинул ладонь и метлой указал на бассейн - не желаешь, мол, освежиться в декабрьской водичке? Дул легкий ветерок, листву и хвою потихоньку сносило к западному бортику, к желобу, по которому дети в теплую погоду скатывались в воду. Лежавший на травке под кустом бугенвильи палево-рыжий леон-бергер Арти, завидев Растопчина, рванул к двери, привычно открыл ее, и через секунду его лапы уже лежали на плечах Андрея - пес лизал Андрею лицо. Пэм засмеялась:

- Вы помните, Андрей, вчера ночью он чуть с ума от счастья не сошел.

Вскоре приехала из школы Дженнифер. Снова сели за стол, по-русски, часа в два дня. Пропахший дымом, (он под сосной жарил мясо на решетке и перелил керосина в торф), Растопчин обнимал Дженнифер, целовал ее в щеку и поднимал тосты за успехи девочки в школе, на корте, где-то еще. Потом пили коктейли, играли в хартс, в бридж. Когда Пэм удалилась к себе (перед тем извинившись и приняв две таблетки аспирина), Джен нифер помыла свою машину (щетка, ведерко, порошок, шланг) и отправилась к подруге делать уроки. Андрей покормил пса остатками обеда (Пэм не могла запретить, она отдыхала, а Барту было все равно), повалялся с

Арти на ковре перед камином и телевизором, послушал новости и, прихватив мяч, позвал пса во двор. Когда Растопчину наскучило, наконец швырять Арти мяч, Растопчин задумался - не позвонить ли в Лос-Анжелес, в "Эль Ролло"? Звонить он не стал. Вместо этого согрел воду в джаккузи, сачком очистил поверхность от листьев и сосновых иголок, спустился в чашу по лесенке (одна голова на воздухе), включил систему пневмомассажа и долго так блаженствовал, поглядывая на голубое небо, тронутое первым закатным лучом на западе, потягивая ледяное пивко и беседуя с Арти, пристроившимся на бор тике, который отделял джаккузи от бассейна.

Во дворе появился Барт, принес телефон:

- Тебя,