Роковой подарок

(неизвестная рукопись XVIII века, найденная в монастыре)

В то неспокойное время всевозможные ужасы и беды шествовали по миру, наполняя души страхом и злобой. Войны приводили к разорению и страданиям, а всему виною было то, что люди отдалились от Бога и к тому же над нами не было единого владыки, каждый в своей земле мнил себя хозяином, готовым диктовать свою волю другим. Захваты городов и деревень, ограбление до нитки бюргеров и крестьян – все это стало обыденным...

Мой дед был небогатым бароном, получившим от императора за верную службу мелкий лен, ставший нашим наследственным поместьем. Этим дед гордился, посему, блестя единственным левым глазом (правый он потерял в войне за государя), любил ненастными вечерами у камина рассказывать о своей доблести при обороне крепости от врага. И дед, и отец старались всеми силами преумножить богатства, данные нам по милости сеньора, но земля оказалась бедной, так как находилась среди скал и густых лесов, давала небольшой доход, да и к тому же у нас объявился соперник – граф фон Майер.

Он домогался нашей земли! Его претензии основывались на том, что когда-то эта территория принадлежала его предкам (к чему его величество отнесся невнимательно). Мой отец возражал, и посему война была неизбежна.

Наш отряд был небольшим, в основном состоявшим из местных крестьян, всегда готовых защитить своего сеньора, но военного опыта они не имели. Конечно, мы не могли противостоять опытным наемникам графа - в итоге наша земля была частично захвачена, граф великодушно оставил нам имение и небольшую деревеньку, и мы еле сводили концы с концами.

Именно тогда, в бурные юные годы, у меня родилась страсть к путешествиям! Я жадно читал все, что можно было достать о далеких землях и чужих берегах, мечтал о выходе в море. Отец не одобрял таких планов, пытаясь привлечь меня к хозяйству. В это сложное время моя бедная матушка уже оставила свет, отец быстро осунулся, постарел, я же страстно убеждал отпустить меня, уверяя, что найду хорошую землю, в которой удастся выгодно продать товар и хорошо заработать.

Так и не получив родительского благословения, я тайно покинул дом. Взяв у товарища, сына довольно зажиточного купца, необходимую сумму взаймы, я накупил товара, переправил его в порт и погрузил на голландское судно, идущее в Новый Свет.

Наконец и желанное море - оно поразило меня своей красотой и безбрежностью!

Плавание проходило на редкость тихо и мирно, я наслаждался морем, а на стоянках, вместе со своим слугой, ловил рыбу весьма необычного вида, и, в общем-то, радовался жизни! Что может быть лучше, чем в молодые годы выйти в море!

Не буду описывать все наше путешествие, только непременно хочу упомянуть, что я подружился с капитаном Питером Виссером, сыгравшим роковую роль в моей жизни. Он привлекал изысканными, как для моряка, манерами, к тому же был красив истинно северной красотой: голубые глаза, светлые курчавые волосы, прямоугольное вытянутое лицо. Причем, его не портил даже крупный хищный нос - он придавал Виссеру мужественности и какой-то значительности. Я же от матери – итальянки унаследовал смуглость, а в море, под горячим солнцем, стал еще более черен. Виссер был чуть старше, но это не мешало нам сблизиться, у нас было много общих взглядов на жизнь. Он понемногу показывал мне, новичку, морское дело, я научился вязать канаты и даже разбираться в рангоуте и парусах.

Мы благополучно прибыли в Вест – Индию и хорошо помню, как меня поразили эти места! Необычный климат - удушающая жара, ежедневный полуденный дождь (жару несколько смягчали морские ветры), пышная растительность, множество диковинных зверей и рыб – все это впечатляло! Быстро распродав товар местному населению, живущему в большой нужде, я, в свою очередь, закупил то, что было у туземцев, с целью выгодной продажи в Европе.

Как – то вечером, изнемогая от жары и не имея возможности выкупаться в заливе из-за акул и кайманов, я лежал у себя в каюте, как вдруг вошел Виссер и передал мне приглашение на прием к губернатору острова.

Я немедленно согласился, ибо очень скучал. Искупавшись в прохладном ручье и приведя в порядок платье, отправился на прием. Вечер был красив – стоял ослепительно розовый закат! Во дворце его превосходительства звучала музыка, ходили кроткие чернокожие слуги в ливреях, собрался городской бомонд в богатых костюмах, одеваемых только по случаю бала.

Тем вечером я познакомился с дочерьми губернатора. Старшую звали Вайоной, а младшую - Маргрит. Обе были очень красивы и схожи наружностью, но особенно мне понравилась Маргрит –тонкая, смуглая, как и я, что и неудивительно на жарком острове. Вайона была телом покрупнее и ей, как по мне, не хватало изящества.

Маргрит уже знала Виссера, радостно приветствовала его, и он взял ее за руку, ведя в круг танца. Но, когда Маргрит познакомилась со мною - что-то особенное скользнуло во взгляде ее темно-ореховых глаз. Девушка была очень привлекательна – стройная, с широко выдающимися бедрами, тонкими изящными бронзовыми руками. Мы с Маргрит перебрасывались взглядами весь вечер, что, видимо, не осталось без внимания Питера Виссера, поэтому, когда мы возвращались под россыпью ярких звезд на корабль, Питер спросил, нравится ли мне младшая дочь, и как бы между прочим объявил, что давно и близко знаком с девушкой и собирается просить губернатора ее руки.

Я уверил товарища, что девушка просто чудо, мы разошлись, пожав друг другу руки, но сам я всю ночь вспоминал Маргрит, ощущая, как пылкие чувства охватывают меня! Следующим днем, ближе к вечеру, когда Питер уехал к портному за новым костюмом, я получил от мальчишки – индейца записку. Писала она – Маргрит, огонь моей страсти, и сердце мое запылало от любви! Девушка приглашала меня на тайное свидание, и я полетел как на крыльях. Меня доставили в отдаленную часть города – в заросли, где пахло гвоздикой и мускатным орехом. Вскоре увидел ее в беседке, среди вьющегося винограда. Маргрит была в светлом платье и в сиреневой шляпке. Лицо ее было закрыто вуалью, тонкой смуглой рукой она опиралась о балюстраду.

Она подошла, приветствуя меня, подала руку, и я поцеловал ее. Затем она дала знак кучеру, и карета подъехала. Маргрит отвезла меня в загородный дом, где со страстью приникла к моим губам, и весь вечер на мягком ложе я целовал нагое гибкое тело, насыщаясь ее любовью. А к ночи Маргрит вернулась к себе, жарко