немного поморосить, а затем уж выпустить, так называемый, пар. Было что-то необычное в этом ливне, словно тучи пришли из места, полного волшебства. На все сто процентов я была уверена, что чувствую что-то будоражащее, волнительное, словно в этот самый момент должно, просто обязано произойти нечто прекрасное и необъяснимое.

Только вот ничего не случилось. С волос моих стекала ручьями вода, и даже юбка умудрилась намокнуть под пальто. В портфеле же все тетради были в том состоянии, в каком находятся утопленники, хоть сравнение и жуткое. Размытые чернила говорили мне лишь одно: все придется переделывать. Жалобно заскулив от досады, я положила портфель боком на землю там, где посуше, и уселась на него же, подобрав ноги поближе к себе. Нужно было дождаться окончания дождя.

Время — самая странная вещь на свете. Оно ускользает как призрак, когда так тебе необходимо, и будто бы стоит на месте, когда ты желаешь, чтобы оно побыстрее прошло. Самым нелепым занятием, что мне пришло в голову, дабы хоть чем-то себя развлечь, стало отсчитывание секунд, как казалось мне верных. Только вот откуда мне знать слишком быстро я считаю, или же наоборот медленно, любая скорость мне казалась правильной. Секунды в таком виде то становились короче, то наоборот, а потом складывались в минуты разной длинны. Я могла бы поглядывать на часы, однако их у меня не было с собой.

Дождь закончился примерно через моих пятнадцать минут, возможно их было шестнадцать, а может и тринадцать. Теперь уже не важным становится то, что прошло, ведь оно ни за что не повторится во второй раз. Я слышала как несколько капель, упав в лужу, звонко пропели на весь тоннель, образованный двумя быками. Оглядевшись по сторонам, мокрая насквозь, я направилась к выходу противоположному от места с которого зашла под мост. Никогда бы не подумала, что в Лондоне есть настолько широкие и темные внутри мосты. По коже пробежал табун мурашек, раздавались то тут, то там звуки падающих капель, где-то я умудрилась наступить и без того промокшей ногой в лужу, но рвения к свету, видневшемуся недалеко впереди, это не убавило. Возможно я перешла на бег, испугавшись очередного шороха позади, но в скором времени свет стал настолько ярким, что пришлось прищурить глаза.

Вода. В школах не преподают такое, взрослые считают глупостью то, что нельзя обосновать, поэтому никто не рассказывает мифы древних народов и их идеологии. Никто не говорит об этом подробно, лишь исторические данности, которые ряд ученых ставит под сомнение. Но знаете ли Вы, что вода — древний источник магии? Мы говорим: «Вода — есть жизнь», — не ведая, насколько правы являемся.

Я вышла из тоннеля, гонимая собственными страхами, что образовало воображение, с почти закрытыми глазами. Здесь должен был продолжаться асфальт, в крайнем случае твердая земля, но ноги стали утопать в теплом песке, какой бывает в жарких странах, вроде Греции, на пляжах. Осенняя прохлада куда-то исчезла, промозглый воздух вдруг стал таким теплым, что одежда начала высыхать моментально. Мне не терпелось открыть глаза, чтобы увидеть яркое летнее солнце, которое почувствовала кожа. Не терпелось посмотреть на волны, шум которых ласкал слух, но разум твердил: «Ещё пять минуточек.» Мне не хотелось просыпаться, ведь впервые за долгое время я видела, точнее чувствовала, прекрасный сон. Желания разрушать придуманный воображением летний мир, не было абсолютно, но глаза мне пришлось открыть, когда откуда-то сбоку донесся девичий крик. Пронзительный и полный ужаса крик, как мне показалось, каким обычно в переулках беспомощные девушки зовут спасителей. Не было времени на осмысление пейзажа, я открыла глаза не в своей кровати и не в тоннеле, где могла уснуть, считая минуты и секунды до окончания ливня, но уже бежала на звук. Отродясь такой невиданной храбрости и любопытства за собой не наблюдала, только уже через пару-тройку десятков метров я налетела на какого-то человека в вычурных для нашего времени одеждах, замахиваясь своим мокрым портфелем. Удар пришелся прямо по голове мужчины в красном плаще с мечом в руках, он не успел ничего сообразить, когда получил второй, а затем третий.

Мужчина зашипел и отшагнул вперед, чтобы дать себе место для разворота и увидеть нападающего со спины. Я успела заметить, что в пределах двух шагов от нелепого человека сидела прекрасная дама в платье, какие носили аристократки в средних веках, менее пышном, нежели изображены на картинах великих художников той эпохи. Мужчина в красном плаще уже выставил свой меч, готовясь к обороне, лицо его исказила гримаса недовольства и удивления. Возможно, всего лишь на толику рискну предположить, что он изумлен тем, что нападавший всего лишь девушка с портфелем. И если со спины я приняла этого персонажа за мужчину, то, увидев лицо его, обнаружила лишь мальчишку на вид лет шестнадцати.

— Эдмунд! — сидевшая леди поднялась со своего места, чуть придерживая подол платья изумрудного цвета. Девушка сделала два шага к красному плащу, — Так не приветствуют гостей. — В голосе звучала укоризна, а выражение лица никак не изменилось, что было удивительным.

Опешив, я стояла чуть прикрывая портфелем себя, готовая в любую секунду защищаться от удара мечом. Мальчишки в Лондоне не отличаются особой учтивостью и манерами, ударить напавшую на них девчонку игрушечным мечом дело не хитрое, собственно именно по этой причине я держала, как говорится, ухо в остро.

— Добро пожаловать в Нарнию, — провозглашает девушка в изумрудном платье и делает книксен, — Я — Королева Сьюзен, правительница Нарнии и Одиноких островов, именуемая Великодушной.

Не в силах понять, что за черт укусил эту с виду милую и абсолютно нормальную девушку, я перевела взгляд на молодого человека с именем Эдмунд, который как-то нехорошо усмехнулся. Сьюзен толкнула легонечко локтем парня, одарив его неблагосклонным взглядом.

— Король Эдмунд Справедливый, правитель Нарнии и Одиноких островов. Ты кто такая?

— Эдмунд! — недовольное восклицание сорвалось с губ представившейся королевы.

— Она первая на меня накинулась!

Создалось впечатление, что мой сон слишком затянулся, и завернулась сюжетная линия до той грани абсурда, что такое нельзя и представить. Я сделала всё, что полагалось для моего пробуждения: поморгала, помотала головой, даже больно ущипнула себя и побила по щеками, — всё безрезультатно. Боль от причиненного, хоть и маленького, мной же самой ущерба была реальна, как и теплый ветер, и палящее солнце.