яркий летний день, резкий и без полутонов,- Надя плыла ему навстречу в легком ситцевом сарафане, отмахиваясь от белого тополиного пуха. Она вся будто светилась. И он впервые увидел ее такой - красивой, неповторимой, единственной. Но никогда об этом никому, и ей - тоже, не говорил.

Пять лет спустя он женился. Очень хотел, чтобы первым ребенком был сын. Но родилась дочь. Жена согласилась, что Надежда - очень хорошее имя. А то все Ксюшами да Оксанами девчонок называют.

Из цикла "Рассказы просто так"

ТОСКА

Человек этот никогда не испытывал тоски. Правда, он иногда ощущал какой-то внутренний зуд. Скорее всего, это было следствием маленьких неудобств - беспокоил пустой желудок, или насморк, или мысль о том, что слишком легко одет для сырой погоды...

Когда-то давно человек был стройным, глаза его удивлялись миру, а голова была полна прекрасных идей. Его любили женщины, и он дарил им стихи. Жилось легко, и мужчина не обратил внимания, когда ушла Единственная. Она упорно не возвращалась, и он сам научился варить крепкий кофе с пенкой - это оказалось не так уж и трудно. Правда, ему не хватало её смутной улыбки по вечерам, но он продолжал спать спокойно, и аппетит не нарушился. Мужчина был слишком уверен в себе, нашёл Другую.

Правда, не Единственную. Но какая, право, разница? Ему была нужна просто женщина.

Однажды она заплакала над книгой аббата Прево, и, усмехнувшись, он сказал: "Что за беда? Манон могла гулять с другим, а кавалер де Грие взял бы да нашёл себе верную девушку. Вот развели канитель!"

Сам он писал мало. Зато, став редактором небольшой провинциальной газеты, учил других. Ему нравилось быть полным начальником и красиво говорить. Это приносило ему удовлетворение, не считая куска хлеба, да ещё с маслом.

Он не заметил, как перестали слагаться стихи. Человек по-прежнему садился за стол, брал ручку с золотым пером и долго-долго рисовал на бумаге какие-то непонятные значки, пока не садил чернильное пятно. Человек, забыл, о чём он раньше думал и не знал, что думать теперь.

Он не затосковал, не уехал в Приморье, чтобы испытать пленительное влияние сентября. Он не стал бесцельно бродить по улицам, и не смотрел ночью с балкона, как из-за облака легко-легко выплывает и задумывается на небе луна. И вообще, он не увидел, как однажды белый рассвет превратился в цвет черёмух.

"Что за беда? - думал он. - Напишу ещё что-нибудь, не последний день живу..."

Так он и жил, ровно и спокойно. Шёл дождь расцветали и тускнела закаты, текла прозрачная вода, распускались и падали листья. Он ходил на работу, возвращался домой - соседи сверяли по нему часы.

Однажды человек забыл купать сигарет. Он обшарил весь дом - нигде ни крошки табака. За окном шёл снег. Что-то тихо шептала во сне его постаревшая жена. Он хотел задёрнуть штору, чтобы в комнату не дуло из оконных щелей. Но от внезапного порыва ветра форточка вдруг распахнулась. В неё влетали снежинки и устало опускались на лицо мужчины.

В окно он видел тёмный пустынный сад, и видел дорожку к дому, которую замела позёмка.

И внезапно ему стало грустно и скучно, и он, удивившись новому чувству, не знал, что это такое с ним случилось.

По улице от другого дома пробежал молодой мужчина, весело размахивая руками. Вдруг он остановился и оглянулся на одиноко светящееся окно. В его жёлтом проеме возник лёгкий силуэт женщины. Она помахала ему рукой...

Ночью мужчина проснулся от какой-то, внезапной мысли. Ему захотелось сейчас же, сию минуту уйти вдаль - туда, где жизнь и

солнце. В нём лихорадочно блуждали прекрасные слова. И он бросился к столу, чтобы их записать. И не смог.

Умер он в тоске.