Родной Окленд прощался с Дином ласковыми солнечными лучами и синим небом. За стеклом на летном поле разворачивались и сновали туда-сюда пузатые белые самолеты, издали похожие на крупных чаек. Совсем немного времени оставалось до вылета рейса, который доставит Дина на первый пересадочный пункт, и уже завтра из цветущей весны Новой Зеландии он окажется посреди унылой и пасмурной осени острова Эйре. В сумках с мягким уплотнителем спала упакованная фототехника, а в ручной клади остались теплые вещи — толстовка и куртка — и одна любимая камера.

— Дин, может, передумаешь? — в сотый раз спрашивал Бретт, помогая выгрузить сумки из машины. — Наверняка мы придумаем что-нибудь, тебе нет нужды соглашаться на такой проект и валить в это болото!

— Бретт, не беспокойся! Все нормально, я сам так решил. Может, получится на свою выставку работ наскрести, — Дин приподнял брови и весело подмигнул. — Ирландия — не край света!

Брат вздохнул и покачал головой, а Дин изо всех сил старался сохранить веселое выражение лица. В конце концов, это и правда была его идея. Контракт с издательством обещал неплохой доход, а это возможность оплатить отцу собственную студию, устроить наконец-то свою фотовыставку, да много чего еще.

— Звони мне, хорошо? И пиши! Надеюсь, интернет там есть? — тараторил Бретт, топтавшийся у зоны таможенного досмотра. — Может, у меня с работой получится все, и тогда тебе не нужно будет продолжать там жить, слышишь? Я постараюсь!

Дин махнул рукой и прошел за рамку детектора. Он больше не принадлежал к жителям Окленда.

Самолет оторвался от земли легко и мягко, внизу замелькали сперва зеленые луга и блестки озер, вскоре сменившиеся бескрайней водной гладью Тасманова моря. Глядя на волны внизу, Дин пытался вспомнить дом и море там, куда он летел, ведь в детстве ему приходилось навещать двоюродного деда в Ирландии. Память услужливо подсовывала смутные образы горящего камина, высоких каменных глыб у самой воды, белой башни маяка с красной крышей. Кто-то знакомый — должно быть, ребенок из местных — показывал на море и говорил:

— В воду нельзя! Мало ли, кто там живет?

Было это правдой или разгулявшимся детским воображением, Дин не знал. Он был уверен только в том, что сделает все, что от него зависит, чтобы заработать нужную сумму как можно скорее.

Пересадки в Гонконге и Лондоне, толпы людей, гулкие объявления в аэропортах и постоянный страх, что багаж потеряется где-то по пути — это основное, что запомнил Дин о своем длинном перелете. Самолет вынырнул из густого облачного слоя на подлете к Дублину, и по иллюминаторам тут же принялся лупить косой дождь. Посадочная полоса едва виднелась внизу размытым темным пятном со светлыми бликами прожекторов, город в вечернем освещении казался похожим на именинный торт со свечами.

Багаж пришлось ждать долго, почти час, а вот досмотр Дин проскочил быстро — похоже, ирландцы вообще не очень парились, если это было не явное оружие. Люди расходились в разные стороны — кого-то встречали семьи или водители фирм, некоторые уходили сами, особенно явно местные жители, а Дин пытался вспомнить, как выглядит дядюшка Ричард, который должен был ждать его здесь.

Он бы не узнал, если бы не табличка с именем в руках встречающего.

— Мммм... дядя Ричард?

Дин не без оснований считал, что глава сельского поселения, член рыбацкой общины и фермер по совместительству, проживающий в ирландском захолустье, должен выглядеть как-то иначе. Человек с табличкой мог работать в банке или столичном офисе на должности топ-менеджера, мог оказаться бизнесменом или политиком — до того серьезным и аккуратным он казался. К тому же, дядюшка был всего лет на семь старше самого Дина.

— Лучше просто Ричард, — улыбнулся он, склоняя голову в приветствии. — Ты сильно изменился с нашей последней встречи, Дин, я бы не узнал тебя в толпе.

Дин решил, что разумнее будет промолчать о том, что вообще не помнит дядюшку Ричарда.

— Табличка с именем — отличный выбор! А что, в Ирландии всегда такая собачья погода, или это в честь моего приезда?

— Часто. Но бывают и солнечные дни, довольно много, — Ричард перехватил одну из сумок, увлекая Дина за собой. — Машина на парковке. Ты голоден? Нам ехать часа два.

— Пока не знаю, я устал ужасно, — признался Дин.

— Это ничего. Когда приедем, ты сразу сможешь лечь спать: в доме убрано и протоплено, я проверил воду и электричество, все в порядке.

Ричард открыл багажное отделение пожилого, но очень крепкого и ухоженного джипа, чтобы загрузить туда сумки Дина.

— О... прекрасно! Спасибо большое, сам я не сразу бы разобрался!

— Я понимаю. Очень здорово, что ты решил поселиться в своем доме. Твой прадед был бы очень рад такому решению.

Дин постарался кивнуть со всей искренностью, чтобы не расстраивать заботливого родственника. Сам он сомневался, что после Окленда сможет полюбить это промозглое местечко, будь оно хоть трижды его исторической родиной.

Доехали без приключений, главным образом потому, что Дин уснул, едва они успели покинуть Дублин. Всю дорогу за окнами машины была непроглядная темень, лишь изредка мелькали огоньки вдали, и тут же исчезали. Дину снились светлячки, вьющиеся над кустарником под кронами высоких деревьев. Кажется, кто-то звал его по имени из лесного сумрака, и он спешил, пробирался через колючие заросли к тому месту, где виднелся призрачный и манящий свет среди древесных стволов, но никак не мог дойти, будто бы свет этот постоянно убегал от него. Дин смутно помнил, как выгружали вещи; Ричарду пришлось самому открывать дверь и включать свет. Внутри было довольно уютно, но чувствовалось, что дом какое-то время пустовал. Едва ощутимый запах влажной штукатурки не смогли заглушить ни аромат горящего очага, ни тщательная уборка. Ричард оказался понятливым дядюшкой и очень быстро распрощался, пожелав добрых снов. Сил разбирать вещи не было никаких, поэтому Дин нашел спальню и рухнул в кровать, не раздеваясь.

Проснулся он утром от завывания ветра и ритмичного грохота снаружи. Казалось, будто огромные кони целым табуном скачут за домом, стуча десятками копыт по скалам. Выглянув в окно, Дин убедился, что море было ближе, чем он припоминал, и сейчас оно бесновалось, бросаясь на камни и вздымающиеся до затянутого пеленой неба скалы. С другой стороны дома открывался вид на зеленые холмы, которые плавными