Бетти Купер считает Ривердэйл светлым местом, где царит доброта, уют и спокойствие. Жизнь ей видится лишь в светлых и тёплых красках, и потому со свойственной наивностью во взгляде голубых глаз она встречает раз за разом новый день, собирая сумку с присущей ей прилежностью в школу, оставляя неизменно смазанный поцелуй на маминой щеке и с ослепительной улыбкой приветствуя лучшего друга у дома, чтобы вместе проделать с ним путь.

Всё идёт по привычному распорядку для неё, и она по привычке заходит после занятий неизменно в Pop’s, заказывая свой любимый клубнично-ванильный коктейль и скользя после неторопливым взглядом по заведению, погружаясь при этом в себя и свои всё ещё наивные, местами детские, мечты, сопровождаемые лёгкой улыбкой на пухлых губах. Ей нравятся отчего-то те дни, когда она здесь может побыть одна, ведь в такое время посетителей не особо много.

Сидящий частенько за столиком в уголке парень ей по-прежнему не знаком особо. Он в извечно торопливом темпе стучит пальцами по клавишам, сосредоточенно смотря в экран ноутбука и хмурясь слегка. И Бетти не знает совсем, чем же занят он, не задерживаясь взглядом на нём особо, зная, что неправильно это. Пусть на спине его и не видно знака Змей, вышитого на кожаной куртке, но известно всё же практически всем по многочисленным слухам, что он сын их главаря. Вот только ей почему-то так не кажется. Не похож он совсем на тех плохих ребят, что ездят на байке, закуривая сигарету с присущим им крутым видом, промышляя при этом тёмными и крайне опасными делишками.

Джаг же не любит своё полное имя и видит, что город этот не такой, каким хочет всем казаться. За идеальными улочками и улыбчивыми соседями скрывается тьма, что с каждым днём лишь сгущается всё больше и больше. Хочется раскрыть на это многим глаза, вот только кто послушает его? Все знают чей он сын, неизменно записывая его в ряды отбросов общества, которым место на другом берегу. Быть может, именно поэтому так легко ему складывать буквы в витиеватые предложения, строча страницу за страницей с надеждой, что хоть кто-нибудь прочтёт однажды его книгу?

Pop’s давно заменил ему дом, а его владелец — отца. Во взгляде его никогда ведь не было недовольства или часто наблюдаемого им презрения, которое уже научился принимать он скупой улыбкой. И потому часы напролёт он готов был проводить здесь, сидя подальше от привычного скопления народа, что никогда его не замечает, изредка лишь бросая косые взгляды, которые совсем не тревожат уже.

У Джага в привычку вошло с каждым перезвоном колокольчиков над дверью смотреть на вход мельком, бегло окидывая взглядом очередного посетителя, пришедшего за фирменными блюдами от которых сил отказаться попросту и нет, если хоть раз их попробуешь. Невольно он даже порой мог и предугадать, кто же посетит заведение и в какое именно время. И не запомнить потому улыбчивую блондинку, чей хвостик всегда подпрыгивает в такт её плавным шагам, он не мог.

Бетти Купер приходила в одно и то же время практически каждый день. Порой одна, а порой в компании своих друзей, озаряя помещение мелодичным смехом изредка. Идеальная и послушная дочка, верный друг и весьма прилежная ученица, что обязательно станет везде лучшей. Она казалась ему неисправимой оптимисткой, хорошенькой маленькой принцессой для своих родителей, которая может получит в этом мире всё, чего только пожелает. И именно такие, как она, всегда его удивляли своим наивным совсем взглядом на этот безумный мир. Безумие ведь добралось уже давно до Ривердейла, уничтожив крупицы былой идиллии, но никто замечать это и не хочет.

За окном Pop’s лил осенний дождь, когда Бетти буквально забежала в помещение, смахивая с едва заметной улыбкой на губах капли дождя с лица и распуская после взлохмаченный хвостик, скользя пальцами по влажным белокурым прядям. Оглядывая по привычке заведение, она замерла невольно на миг, встречаясь впервые взглядом с неизменным владельцем самого дальнего столика, перед которым стоял всё тот же ноутбук.

И чем дольше длился этот невольный диалог взглядами, тем более явным румянец смущения становился на её щеках, пока она наконец не потупила взгляд, заправив нервно прядь волос за ухо и поблагодарив Поупа за чистое полотенце, заказывая несвойственный ей горячий шоколад вместо привычного коктейля. Но совсем не это удивило Джага в тот день, когда впервые так пристально он смог рассмотреть черты её лица и распознать оттенок голубых глаз. Бетти подошла к нему совсем неуверенно, едва слышно поинтересовавшись чем он занят всегда, и соврать ей попросту он не смог, с таким же неловким видом поправив тёмную шапку и признавшись, что пишет он книгу о Ривердейле, вызывая тем самым удивлённый взгляд, в котором мелькнул интерес.

Неловкость крайне быстро исчезла из их маленьких разговоров, что становились длиннее с каждым днём. И вместо скупого приветствия и стандартных вопросов из вежливости, что были впервые недели, они говорили уже по-настоящему. Джаг и впрямь оказался сыном главаря Змей, но её это почему-то не отпугнуло, и он готов был потому признать, что Бетти куда интереснее и храбрее, чем может показаться на первый взгляд.

За угловым столиком Pop’s Бетти училась смотреть на мир реально, признавая, что не такое уж это светлое и безопасное место, а Джаг готов был признать, что тьма не настолько густая окутала этот город, в котором остался всё же яркий свет.

========== Archiekins (Вероника/Арчи) ==========

Арчи выше неё на пол головы, с широкими плечами и накаченными руками, вот только Веронике всё равно хочется назвать его малышом и потрепать после по рыжим прядям, что извечно взлохмачены. У него такая милая, совсем смущённая улыбка, и щеки покрываются красноватыми пятнами от сильных эмоций: будь то волнение или робость, сквозящая во взгляде порой. Движения его заметно скованные и он слегка сутулится, всегда так внимательно слушая собеседника и смотря ему пристально в глаза при этом. В его глазах можно всегда разглядеть, что же у него на уме в эту секунду.

Арчи Эндрюс — открытая книга для такой, как Вероника Лодж. Совсем искренний, не похожий на парней из её прошлого окружения, заполненного громкой музыкой очередного новомодного клуба и привкусом «Cristal». Там совсем не было парня, лениво скользящего пальцами по струнам гитары и говорящего всегда правду, знающего цену дружбе и понимающего слово «преданность».

В Нью-Йорке ведь честность — редкий экземпляр, куда более ценный, чем округлые жемчужины на её шее,