Прохладный ветер коснулся тут же её кожи, растрепав влажные пряди каштановых волос и вынудив Фиби вздрогнуть от приступа давно позабытого холода. Снова стала самой собой — ведьмой, одной из зачарованных, что видит будущее в туманных видениях и даёт людям советы. Вот только не могла себе дать совет и заставить себя понять, что ей делать дальше, разрываясь попросту на части между всей той болью, что Коул ей причинил, и любовью, что согрела сегодня её сердце. И ощутив тёплую ткань пиджака на хрупких плечах, донёсшего до неё знакомый мужской запах, она прикрыла на миг глаза, поддаваясь к Коулу чуть ближе, тут же ощущая прикосновение горячих ладоней на предплечьях и мягкое касание губ в области виска, с которым он прижал её к себе бережно ближе. Так не желал её отпускать, наконец сумев отыскать, а она в этот миг поняла, что уходить ей вовсе и не хочется.
========== Do not fear the reaper ==========
Комментарий к Do not fear the reaper
Драббл написан на: Do not fear the reaper — Blue Oyster Cult
В день, когда границы между мирами исчезают и мёртвые ступают по земле вновь, в старинном особняке, где мебель давно покрылась толстым слоем пыли, а на стенах по углам серебрится в свете луны паутина, зажигается одинокая свеча, что тусклым светом озаряет их прошлое, настоящее и будущее. Потому что всё неизменно начинается отсюда год за годом, а затем, пройдя свой порочный круг, заканчивается, исчезая, подобно последним всполохам огня от догоревшего фитиля восковой свечи, оставляющей след на потрескавшемся от времени кофейном столике.
Лишь ушедшие в вечность, могут быть навеки соединены нерушимыми узами. Ушедшие в вечность рука об руку неразлучны, они ступают на землю вместе, стоит только настать часу великой тьмы, что вызывает улыбку и первый облегчённый вздох, наполненный затхлостью некогда их дома. Фиби всегда неизменно касается кончиками пальцев жемчужной нити на шее сперва, морщась от надоевшего ей уже одеяния, в котором она вынуждена год за годом оказываться. Коул же, хмуро осматривает следы от пуль, что порвали ткань её светло-бежевого платья, и сжимает пальцы в кулаки, вспоминая с жёсткой усмешкой на пухлых губах вкус отмщения, что они обрушили на головы своих убийц в свою первую ночь Самайна, обагрив руки в крови и поняв, что это не способно их успокоить.
Лишь вернув свои жизни, что у них должны были бы быть, они смогли бы отпустить от себя груз прерванной жизни и шагнуть вперёд — вот о чём они думали тогда, обвиняя весь мир вокруг в несправедливости. Понимали, конечно же, с горечью, что это уже невозможно, этому и впрямь не бывать. И им остаётся лишь наслаждаться подаренным днём, что они проводят вместе, понимая всегда под конец, что времени этого не достаточно. Даже близко. Их снова разлучит беспросветная тьма и бестелесность, что отделит друг от друга ещё на год. Вот только по происшествии лет научились ценить этот день, проживая его так, как положено, и отбрасывая глупые мысли подальше, приберегая их напоследок.
Грусти они оставляли лишь несколько первых секунд, когда Коул притягивал её к себе и целовал невесомо бледную кожу её ладони, до сих пор помня нежный аромат лаванды, а она смотрела на него пристально-пристально снизу вверх, прежде чем погладить тыльной стороной ладони по щеке. Грусть отступала покорно пред ними с первым соприкосновением их губ, что превращалось в жадный и поистине голодный поцелуй, вызывающий в теле дрожь и дающий вновь ощутить себя живым.
Такова их неизменная традиция, после которой они покидают особняк, ступая по узким улочкам, и находят другую одежду, что не хранит на себе свинцовый запах и следы застывшей навечно багровой крови уродливыми пятнами. С каждым годом подмечают изменения этого мира, всё больше и больше отдаляющие начало прошлого столетия, что было их временем всецело когда-то. И они даже успевают привыкнуть к музыке и новым технологиям, с интересом пробуя коктейли и свет стробоскопов кожей, что вызывал задорный смех у Фиби первое время.
— Ещё один год, любовь моя, — Коул притянул её к себе властно ближе, оглядывая неизменно с восхищением каждый сантиметр её лица и скользя подушечкой большого пальца по уголку её губ, что окрашены были алой помадой сегодня.
Она же, прижалась к нему ещё ближе, расплываясь в довольной улыбке, и коснулась ладонями его груди сквозь ткань неизменно строгой рубашки, ощущая манящую твёрдость мышц под ней. Время у них ещё будет, чтобы насладиться друг другом, но чуть позже, когда пальцы будут хранить на себе чужую кровь, что подобно нектару ощущается на языке томным послевкусием.
— Кто-то приглянулся? — вздёрнув вопросительно бровь, поинтересовалась она, неспешно оглядывая погружённое в полутьму помещение и находя десятки парочек вокруг.
— Твой черёд выбирать, — прошептал он в ответ хрипловато, проводя ладонью по плавному изгибу её спины, вынуждая её на миг прикрыть глаза и пробормотать что-то неразборчиво, но так ласково.
Широкая улыбка тут же тронула его губы, стоило ему лишь увидеть восторг в карих глазах, что заставлял их гореть ярче, подобно звёздам на ночном полотне. С особой внимательностью всматривалась в лица людей теперь, ища подходящий вариант и отсеивая от простого желания куда более искренние чувства, так желая помочь им освободиться и принять самих себя.
— Вон те, — кивком головы наконец указав на один из столиков, произнесла уверенно Фиби, чуть нахмурив носик и встретив с улыбкой его одобрение в тёплом взгляде.
Выбор жертвам своим они давали простой — умереть вместе или же принести в жертву того, кого именуешь второй половинкой своего сердца, подтвердив там самым, что брошено громогласное заявление было не зря. И как же порой они удивляли, доказывая раз за разом, что не всегда то, что мы испытываем к другому человеку, — да еще и думаем, что этот человек испытывает в ответ, — называя любовью, на деле ею и является.
— Ну же, — Фиби повела нетерпеливо плечами, переводя взгляд с невысокой блондинки на шатена, что завёл её за свою спину, в предупреждающем жесте выставив ладонь вперёд, что подрагивала от приступа страха, который он старательно прятал.
В их глазах он не видел выхода из этого проулка, понимая с ужасом, что